– Иду! – донесся бас из-за закрытой двери. – И чего барабанить?

Заскрипел засов, и к нам вышел мужик с окладистой бородой. Хм, если это и есть батюшка в летах, то я готов свою шляпу съесть! Мужик богатырского телосложения, про таких говорят: косая сажень в плечах, подкову согнет и мечом рать победит. Правда, в бороде седых волос много.

– Случилось чего? – прищурился батюшка и прислонил дубинку к стене.

Хм, это он так прихожан встречает? Ну, согласен: если неизвестно кто ночью припрется и в двери церкви постучится…

– Отец Даниил, прими нас и рассуди, – вышла из-за моей спины Лиса-Мария.

Ха, священнослужитель мне в руки лампадку сунул и перекрестился!.. Он явно хотел даже плюнуть под ноги, но удержался.

– Дочь моя, от церкви своей я тебя отлучил, тебе это доподлинно известно!.. Так какого рожна пришла? – сквозь зубы ответил отец Даниил.

– Кто старое помянет, тому глаз вон! – выдала журналистка, а потом продолжила: – Каюсь, грешна, но случай тут особый: не видишь, что ли, кого к тебе привела? Неужели не простишь рабу божью за проступок давний?

– И кто это с тобой? – оглядел меня и Анзора батюшка. – Зрением слаб становлюсь, ты уж расскажи, сделай милость.

– Так, может, ты нас чаем угостишь? На пороге гостей держать – не по-христиански! – нагло заявила Лиса, почувствовав, что отец Даниил не сильно гневается.

– Проходите, да перекреститься не забудьте, – пропустил нас батюшка внутрь церкви.

Не понимаю, почему я на увещевания журналистки повелся? Спал бы сейчас на перине, а теперь придется в поезде дремать. Однако уже не переиграешь обратно, дело необходимо довести до конца.

Мы вошли, батюшка закрыл за нами дверь и сразу повел в свои покои, или, как он выразился, келью. Комната большая, обставлена старой мебелью, несколько полок с книгами, иконы на стенах, письменный стол со стопкой листов на нем. А вот кровати тут нет. Привел нас батюшка, стало быть, в своего рода кабинет или библиотеку.

– Могу предложить по стакану кагора; чай заваривать надо, да и ночью он на сон действует плохо, – усмехнулся в бороду батюшка.

– Если как причастие, то можно и кагора, – кивнул Анзор.

– Сейчас принесу, – покивал батюшка и вышел.

Хотел я Лисе-Марии пару неудобных вопросов задать, да не успел, отец Даниил быстро вернулся и принес три стакана, бутыль с вином (литра на два, не меньше), круг колбасы и краюху хлеба.

– Тебе же, дочь моя, – посмотрел он на журналистку, – прежде чем причащаться, следует в грехах покаяться, а мне – их отпустить… Ладно, рассказывайте, с чем пожаловали. Да, Мария, ты пока хлеб и колбасу порежь!

К нашему с Анзором удивлению, Лиса и слова против не сказала. К шкафу подошла, вытащила поднос, нож и две серебряные тарелки. Поставила все на стол, взяла у ухмыляющегося в бороду батюшки продукты и принялась молча закуску нарезать. Понятно, что причастием тут и не пахнет!