Где-то около часа мы еще обсуждали оборону города. Точнее, полковник докладывал и все объяснял, а вопросы и уточнения (неожиданно для меня) стал задавать начальник полиции. С несколькими предложениями господина Друвина полковник даже согласился и обещал внести изменения. Речь в особенности шла об огневых точках артиллерии, которой у нас еще нет.

После того как наше заседание завершилось и все разошлись, я наконец-то смог перекусить. Устал сильно, хочется спать, а тут еще Лиса-Мария меня отыскала и стала интервью требовать, правда, мои опасения не подтвердились, и, кроме моих ответов на вопросы, ей ничего не нужно. В другое время, возможно, я бы ей интервью дал в кровати, как когда-то по дороге в Берлин объяснял все ее коллеге, но не сейчас. Да и, стоит себе честно признаться, есть у меня опасения за жизни не только своих друзей, но и императрицы. Поймал себя на мысли, что Ольгу к друзьям-то не отношу, она мне дороже и… нет, мысль не стал продолжать, это все из-за усталости и нервотрепки. А Лиса-Мария все допытывается, откуда у меня уверенность, что род Чурковых не от Пугачева произошел. Странно, но журналистка вцепилась в эту идею и не желает с ней расставаться.

– Лиса, никто ничего гарантировать не может, – устало отвечаю про своего воображаемого родственника, – Емельян Пугачев личность одиозная, но с чего вы решили, что я имею к нему отношение? Да и для чего из какой-то старой истории раздувать такой ажиотаж? К тому же вы обещали дать опровержение прежней статьи.

– Это если у меня будут убедительные факты, – упрямо тряхнула Лиса своей рыжей «гривой», а волосы-то у нее оказались чуть ли не до талии.

– И как же я вам их должен предоставить? – изумился я и отхлебнул из чашки уже остывший кофе. – А может, сыграем от обратного? У вас-то какие доказательства? Нет? Отлично!

– Гм, Иван Макарович, вы меня заставляете использовать последний козырь в нашей игре, – закусила губу журналистка.

– У вас еще и козыри есть?

– Будьте уверены, – хитро блеснула глазами Лиса-Мария. – Один из таковых – ваша сестра, она же художница!

– И? – удивленно спросил я.

– Дело в том, что я сама видела старинные рисунки, сделанные рукой матери Пугачева. А это еще одно подтверждение того, что талант передается через поколения!

– С чего это у вас такая уверенность, что автор рисунков – мать Пугачева? – удивился я, стараясь припомнить что-то о происхождении бунтаря в своем мире (в этом-то точно ничего не слышал!).

– Иван Макарович, а что вам вообще известно о царе Сибири? – неожиданно спросила меня Лиса.

– Немного, – уклончиво ответил я, не желая попадать впросак.

– Хорошо, спрошу не так, – постучала пальчиком по столу журналистка. – Скажите, вы придерживаетесь официальной версии? Учтите, на Урале люди все помнят; молчат – да, но своего царя знают и чтят.

– Предлагаю продолжить данный разговор в другое время, устал я, а завтра день сложный, – попытался выкрутиться, но мне не удалось.

– Иван Макарович, а если я скажу, что от нашего, казалось бы, ни к чему не обязывающего разговора зависит будущее всей империи? – неожиданно серьезно и печально спросила Лиса-Мария.

– Поясните, – попросил я.

– Императрица, при всем моем к ней уважении, слаба. Нет-нет! Не перебивайте! – подняла журналистка руку, видя, что я собираюсь возразить. – Поймите, уже одно то, что она молодая женщина – пусть и уверенная в своих силах, старающаяся делать для империи все от себя зависящее, – играет в минус. Увы, но мужчины по своей сути и натуре никогда не смирятся с тем, что на троне дама. – Лиса криво улыбнулась. – Нам с вами известно, что даже армия в данный момент раскололась и пошла за сомнительной личностью.

– Про всю армию не стоит говорить, – заметил я.

– Хорошо, пусть не вся, – легко согласилась Лиса-Мария. – Но вы не станете отрицать, что империя в шаге от внутренних потрясений? Что произойдет, если императрицу свергнут или она отречется от власти? Империя падет! К этому все идет, и внешние враги произвели успешные действия по ослаблению империи, да и войну вот-вот развяжут.