— У вас много родственников?
— Достаточно, — кажется так ответил тогда ей он, — иногда кажется, даже слишком…
— Вздор! — зазвенело в ушах. — Вам больше не будет так казаться! За каждого вы будете благодарить Бога, как правоверный мусульманин, по пять раз на день!
— Вздор! — изо всех сил стараясь быть убедительным, сказал он Витьку, — «Родничок» не мой и не твой! Кто тебе об этом набрехал? А выпить можно… за че угодно! Отчего же! За «Родничок» — так за «Родничок»! — и твердо поставил на стол ненадпитую рюмку водки.
— Цак! — как бы обращаясь к фотокору, прицокнул языком Витек и обижено посмотрел на жену Мокрова. — А тещенька сказала, че вы позавчера приобрели «Родничок»! Так и сказала! На весь, понимаешь, выигрыш! И это, мол, только начало! Так, тещенька, так?
Жена Мокрова дьявольски хихикнула и стала лихорадочно собирать со стола посуду. Но гости поняли ее по-своему.
— Че ж это вы, тещенька, — как всегда посасывая жирные, как у моржа, губы усыпляюще промурлыкал Витек, — че ж это вы… гостей на новоселье приглашаете, а хозяина в известность не ставите? Слышь, Санек, приезжайте, грит, милки, к нам на отдых, встретим, понимаешь, как самых дорогих… с ахереной скидкой, то есть, па-родственному! Вот мы с тобой и поперлись через весь город в пургу…
— Ага, — вдруг загорелся фотокор, — по-родственному! Это ж все равно, что позвать всех родных и близких на похороны, а покойника не предупредить, че… а он возьми да и…
Витек глянул на него безо всякого интереса и тот мгновенно потух.
— Значит, тещенька, чет напутала. Быват. Значит, «Родничок» вы не прикупили. Тем лучше! Зачем он нам с его тайгой и озерами! Значит, бабки целехоньки! И где же тоды наши бабки?!
— Почему это ваши? — кураж зятька перекинулся на Мокрова. — Мои!
Теперь уже Витек положил на плечо маленького человечка в белой с закатанными по локоть рукавами свою ластоподобную ручищу и тот почувствовал на себе тяжесть могильной плиты. Он попробовал встать и не смог. А Витек со всхлипом втянул в себя воздух, прожевал его и сплюнул.
— А хоть бы, бля, и твои! Знаешь, как на святой Руси всегда говорили? Так знай: все мое — мое, а все твое — мое же! Во как!
Из-под стола показалась конопатая мордашка девчонки-двойняшки. Пацан по-видимому уснул под столом. Двойняшка щурилась от яркого света люстры и отчаянно терла глаза.
— У меня нет денег! — дернулся Мокров.
— Угу! — Витек вцепился пальцами в его плечо и оно слабо хрустнуло. — Ясненько! И где же они? Пропил? Потерял? Проиграл в катеринку? Где бабки?
— Дурак! — скривился от боли генеральный директор «Родничка». — Пусти! В тюрьме сгною! Какие бабки? Я че у тебя их занял? Все мое — мое! Сам сказал! Хочу — потеряю, хочу проиграю, хочу подарю… детскому дому!
— Ага! Детскому дому!
— Да! Детскому дому!
— Все?