— Сволочи! — истерично взбрыкнулся Мокров. — Надо потребовать, чтобы погасили!
— Дурачина ты!.. — лицо супруги от негодования пошло пузырями. — Тоже мне, Неизвестный солдат! Вечный огонь ему погаси! Пускай горит! Пусть все знают, что мы, Мокровы, самые богатые люди в городе! С нами Бог!
— Дура! — мучительно скривился генеральный директор. — Как есть, дура! С нами черт! И эта бегущая огненная строка, как… — Мокров умолк что-то вспоминая и опасливо оглядываясь по сторонам, — как надпись на стене у этого… Как приговор! Как клеймо!
— Не смеши! — разухабисто прервала его жена. — Како клеймо? Почаще смотри телек! У них там, за бугром, за километр от виллы стоит столб с вывеской: «Частная собственность. Въезд воспрещен!» И никто не трясется от страха! А чтобы вот так — над всем городом, да как зигзаг молнии! Да забесплатно! Так это ж че ж? Мечта миллионера!!! А ты клеймо, клеймо!
Закусив указательный палец, генеральный директор «Родничка» замер в нерешительности. Слова супруги, а сособливо ее тон, действовали успокоительно. В самом деле, ну и че?! Частная собственность нынче в законе. А эти… родные и близкие, позвонят-позвонят и заткнутся. Еще и камушки принесут на его могилку — все как один!
Последняя мысль Мокрову показалась глупой. Причем тут могилка? Но именно она почему-то снова ввергла его в пучину сомнений и страхов.
— Знаешь че, — чувствуя зарождающуюся в желудке, как будто предсмертную, икоту промямлил он. — Убьют они нас! Давай им все отдадим! Нет денег — нет проблем!
— Че отдадим? — глаза супруги угрожающе пожелтели.
— Ну выигрыш этот отдадим! — уже облегчено затараторил Мокров.
— Как? Весь? — Мокрова посмотрела на мужа с профессиональным интересом психиатра.
— Ну не совсем весь, — хитро подмигнул ей тот, — че-то можно и себе оставить.
— И кому же отдадим?
— Ну этим самым… родственничкам. Пускай подавятся! А то…
— Ни-ког-да! — отчеканила супруга. — Родственничкам? Ни-ког-да!
В напряженном раздумии Мокров придавил одной ногой другую. Стало больно.
— Ну хорошо! Ты права! Пусть не родственничкам! А кому? Нуууу допустим этому… как его… сиротскому приюту! Во! А родственнички обломятся!
— Ты… умник, кому-нибудь эту свою хреновину уже сообчил? — осторожно осведомилась мадам Мокрова. — Или меня первую ею осчастливил?
Голос жены почему-то показался мужу обнадеживающим.
— Да нет, рыбонька! Кому же?! Только тебе! А ты полагаешь… нужно всем? Так я завтра же всех обзвоню, и в газету дадим объявление: мол так и так, из гуманитарных соображений! Ты представь, над площадью Павших революционеров: Мокровы — спонсоры детского дома! Не хило!
— Не хило! — почти добродушно откликнулась супруга. — А как же «Родничок»?