— Сухой паек — штука серьезная! — Ленин задержался взглядом на самодельной полке, где стоял солдатский котелок с деревянными ложками. — Тут нужна архиточная раскладка на каждый день, а то можно попасть впросак!

— Мы раскладку соблюдаем; нельзя без раскладки!.. Правда, налетели мы тут на одно дело, малость потоньшели с нашим пайком. — Старшой усмехнулся и махнул рукой. — Ну, да это уже проехало!

— Потоньшели с пайком? — удивленно спросил Ленин. — Вам что, недодали? Или сами забежали вперед?

Старшой помедлил с ответом.

— Да нет, товарищ Ленин, тут получилось другое дело… так, один неправильный эпизод!.. Длинная история.

— А все-таки расскажите, что у вас такое вышло?

Старшой молчал. По его огорченному лицу было видно, что он сожалеет о том, что начал вспоминать про какой-то совсем неинтересный, по его мнению, случай.

— Разрешите, товарищ Ленин, закурить в вашем присутствии?! — неожиданно попросил он.

— Курите, конечно! И спрашивать об этом не нужно. А потом рассказывайте!

— Запах тяжелый от нашего табаку, — виновато сказал старшой, вытряхивая из кисета на ладонь махорочную пыль.

Прикурив цигарку от уголька, он сделал несколько торопливых затяжек и передал ее товарищам, которые с плохо скрываемой жадностью смотрели ему в руку.

— Значит, начало будет такое, — хмурясь, заговорил он. — Прибываем мы на станцию Чубук-номерной, и открывается у нас тяжелая неприятность: из восьми вагонов два долой — горят буксы. Требуем у начальства сделать перегрузку, а у них другая резолюция: свободного порожняка не имеют, да и перегружать некому. Наши бракованные вагоны решают отцепить, и чтоб мы поставили свою охрану, а насчет остальных — отправить по назначению… Значит, получается так: выхватят кусок из состава, да еще оставляй людей! А нас всего пятеро бойцов. Зимнего обмундирования не имеем. Питание рассчитано, как в аптеке… А что означает привести неполный состав в Москву? Это же прямиком под ревтрибунал!

Старшой с некоторой робостью взглянул на своего слушателя: так ли сказал?

Ленин сидел подавшись вперед.

— Так ничего и не договорились! — продолжал старшой. — Что сделаешь? Ихняя сила!.. Ставлю тогда своих бойцов на посты, даю команду не допускать к вагонам — вплоть до применения — а сам иду в глубокую разведку. В конце концов выяснил, что имеется у них порожняк. Кидаюсь к начальнику, коменданту — говорят, отбыли по вызову на дрезине, а без них никакого постановления принимать нельзя… И ждали мы этого начальника трое суток. Я, можно сказать, живу на вокзале. Дежурю. Как-то утром отлучился на десяток минут, бегу обратно, а к нему уже вот такой хвостище! Пришлось выдержать недоразумение с этой очередью, особенно с дамской прослойкой, но все-таки я к нему пробился.

Сидит там у него какой-то парнишка, еще какие-то лица, но я с ходу приступаю со своим наболевшим вопросом. «Разве, — говорю, — вы не знаете, какой мы везем груз и как его дожидаются?! Тем более — вы имеете для перегрузки свободный резерв! Как же можно задерживать при таких обстоятельствах?!» Молчит. Показалось, что раскачал человека. А он вдруг кулаком по столу: «Я перед вами не отчитываюсь! Не нарушайте оборот транспорта! Как указано, так и будет!» Очень крупно мы с ним объяснились! — Старшой прикрыл рот ладонью, осторожно покашлял, видимо боясь, как бы не выразиться чересчур сильно. — Вылетаю на платформу, а парнишка, который там сидел, — вместе со мной. Кричит мне вслед: «Стойте, товарищ! Учтите, что не бывает безвыходных положений! Изо всякого положения находится свой выход!»

— Это он так сказал? — быстро спросил Ленин. — А кто такой?

— Точно так сказал, товарищ Ленин! Я вам передаю его слова, как записанные. А сам — молодяк, от силы лет пятнадцать-шестнадцать. Шапка больше головы, ватник с прожженными дырами. Спрашивает, где находятся наши вагоны. Привел его к составу. Он постоял, подумал: «Вот что, — говорит, — идемте! Сегодня вечером у нас открывается конференция рабоче-крестьянской молодежи. Посоветуемся с товарищами. А я, кстати, секретарь Укомола. По дороге объясняет мне, что железнодорожники очень их уважают, то есть молодежь: субботники тут устраивали, расчищали пути, топливо заготавливали и все такое…

Приходим в бывший буржуазный особняк. Шум, звон, сутолока. Где-то песни поют. В одной комнате выпускают стенновку, в другой подбирают «Интернационал» на мандолине и балалайке. Показали мне и кухню. У них там каждый делегат доставил свой продукт, какой возможно. Кашеварят вовсю… Только мы начинаем разговор, прибегает боец из нашей охраны, как раз вот этот! — старшой показал на коротенького красноармейца. — Язык на плече, еле дышит: «Слава богу, что сразу нашел. Скорей, скорей — вагоны отцепили! К пакгаузу подают!»

Побежал с ним на станцию. Тот парнишка-секретарь тоже с нами. Команда моя мечется, вагоны отцеплены. Кричу парнишке: «Ну что, где твой выход из каждого положения?!»