– И сколько вас там было?

– Двенадцать. Наш класс был не очень большой. Это потом, когда мне пришлось перейти в другую школу…

Она опять как-то скривилась, и я не стал расспрашивать больше, видя что воспоминания не доставляют ей удовольствия. Она только что потеряла все – родителей, друзей, близких. Пережила столько, что любому хватило бы на всю жизнь. Конечно, то же самое пришлось вынести и мне – но ведь она была совсем еще ребенок…

Ната снова споткнулась – и на это раз серьезно. Она со стоном схватилась за свою лодыжку, а я ощутил холодный испуг – если это перелом, то наше положение станет совсем плохим.

– Ната!

Девушка держалась за ногу, кривясь от боли. Я встал на колени и взял ее стопу. Она, закусив губы, ждала, что я стану делать. Я расшнуровал ботинок и отбросил его назад – идти в них было уже просто нельзя. Не удивительно, что она все время отставала и соскальзывала с камней. Ната испуганно спросила:

– Ты станешь дергать, да?

– Я не сумасшедший… Ты сама не дергайся – я хочу посмотреть.

– Я умею терпеть боль… Если надо – дергай.

У меня вертелся в голове вопрос – когда ты этому могла научиться? Но я промолчал, занявшись тем, что стал стягивать с ее ноги носок. Кожа в месте сгиба несколько посинела, а сам лодыжка опухла. При прощупывании она морщилась, но не стонала – она действительно умела терпеть! Это не был перелом, но и растяжение, тоже, не могло стать подарком – идти самостоятельно, какое-то время, она уже не могла. Ната все поняла по выражению на моем лице и сразу сказала:

– Я смогу идти!

– Да?

Она смутилась. Положение становилось серьезным, а мы ведь еще даже не нашли места подъема. Я поискал глазами, собираясь выбрать для нее палку, чтобы она могла опираться при ходьбе. Попытка провалилась, едва она сделала один шаг. Она стала терять равновесие, и я поймал девушку, прежде чем она упала на землю. Поймал… и не стал отпускать. Вместо этого я отбросил шест и поднял ее на руки. Ната широко раскрыла глаза, но промолчала – она по-прежнему предоставляла мне право все решать самому. Ощущая ее малый вес, я слышал и биение ее сердца – удивительно ровное и спокойное. Ната не выдержала первой:

– Тебе тяжело, наверное…

– Пока – нет. Ты легкая… мне даже приятно тебя нести.

Я запнулся – не признаваться же ей в том, что сквозь рванье и грязные тряпки, которые на ней были одеты, я чувствовал ее девичьи формы…

– Но ты не сможешь нести меня все время!

– Не смогу, ты права. Но есть выход! Давай, садись мне на шею!

– Куда?

Не церемонясь особо, я остановился и встал перед ней на колени. Ната не успела ничего сказать – я сам запрокинул ее ногу на плечо, и, поднырнув под вторую, поднялся. Такой способ передвижения, оказался лучше первого – у меня частично стали свободны руки. А я не хотел быть застигнутым врасплох…