Оповещенный посланцами, царь отозвал их из Польши и, убедившись в обманах и предательстве поляков и гетмана Виговского, но притворяясь перед последним, что ничего не подозревает, писал ему о прежнем своем доверии и вредном упрямстве Пушкаренка, против которого пообещал в помощь Виговскому прислать корпус своих войск и этими силами уничтожить движение Пушкаренка, привести войска его силой под власть гетмана, а самого Пушкаренка заковать в кандалы и прислать в Москву на царский суд. Царские войска в количестве 30 тысяч человек под командованием князя Трубецкого действительно вступили на территорию Малороссии в апреле 1659 года. Трубецкому был дан секретный приказ, сойдясь с Виговским, арестовать его со всеми преданными ему урядниками, а войскам, которые есть при нем, приказать присоединиться к Наказному гетману Пушкаренко и пребывать под его командованием до выборов всем войском и народом малороссийским настоящего гетмана согласно своим правилам.

Виговской, тоже демонстрируя, что ничего о подозрении на него не замечает, пригласил тайно к себе корпус польских войск, которые пришли к нему лесами под командованием хорунжего Гуляницкого, и разместил его в городе Конотоп, а сам с охочекомонными полками и частью запорожцев разместился возле местечка Смела и посылал от себя гонцов к князю Трубецкому, запрашивая у него, где им соединиться. Князь, переходя от города Путивля к городу Конотоп, встречен был конотопскими горожанами, которые ему сообщили, что к ним Виговской привел польские войска неизвестно с каким намерением. Князь, задумав мимоходом забрать поляков в плен, причислив это к своей миссии, взял Конотоп в осаду. Но Виговской, заранее согласовав с Гуляницким, напал на него своими войсками с двух сторон и армию Трубецкого разбил наголову, а обозы со всеми запасами забрал себе как свою добычу. Князь же с небольшими остатками своих войск пробрался лесами вверх реки Сейм и спрятался в Путивле.

По завершении Виговским с поляками такого подлого против России поступка, он объявил в Малороссии о своем объединении с Польшей, приложив при этом и уже известные договорные статьи вместе с Заславским трактатом, как будто бы тремя государствами – цесарским, турецким и польским – ратифицированными. Но войска и народ Малороссии, не соглашаясь с намерением Виговского и ненавидя поляков, обратились к Пушкаренко и увеличили его силы. Виговской, не предвидя от своего движения и от поляков надежды на успех в покорении Малороссии, нанял на помощь себе 10 тысяч крымских татар, которые, придя к речке Ворскла, разместились по согласованию с Виговским в закрытом месте, а тем временем сам со своим войском направился к Полтаве, чтобы в нем атаковать и захватить Пушкаренка. Но тот с реестровыми казаками и волонтерами, что собрались возле него, встретил Виговского за речкой Полтавкой и разбил его наголову, рассеяв его войска во все стороны, причем поляков почти всех уничтожили, в том числе и их командира Гуляницкого. Виговской, убегая без памяти и в панике, потерял гетманскую булаву. Охочекомонных казаков, как своих людей, соблазненных Виговским, помиловали, но побили тупыми ратищами и фухтилями. Естественным для всех победителей следствием есть разлад и буйство войск, и с войском Пушкаренка это случилось. Войска его, преследуя побежденных, грабили их табор и были в полном беспорядке в тот самый момент, когда с тыла напали на них татары, что неожиданно вышли из засады, нанеся казакам поражение, а самого Пушкаренко убили. Город Полтаву, оставленный без обороны, татары ограбили и разрушили.

Уничтожив Пушкаренка и разогнав его войска, Виговской, будучи не в состоянии склонить в свою пользу и к послушанию малороссиян, начал разрушать их села как враг и, захватив города и местечка, оказавшиеся без обороны и защиты, Зинькив, Лютеньку, Сорочинцы, Богачку, Устимовицу, Яреськи, Веприк и многие другие, отдал их татарам на разграбление и уничтожение.

Тем временем реестровые полки, что ушли от Виговского, собравшись в Переяславе, избрали Наказным гетманом полковника Ивана Беспалого и с ним выступили против Виговского с его поляками и татарами, которые бродили по Малороссии, грабя жителей. В двух битвах казаки разбили их войска и продолжали преследовать остатки, которые прятались по городам и селам. В ходе этой кампании были сожжены города Лубны, Пирятин, Чернуха, Горошин и другие. Виговской, видя, что собрать новые силы, а тем более удержаться в чине гетманском ему не под силу, сбежал с недобитым польским войском в Польшу и в Малороссии больше не появлялся, бросив жену с семьей в Чигирине на произвол судьбы. Таким образом он завершил свою трагедию в полной мере неблагодарности, подлости и звериной злости.

Царь, узнав, что Виговской разгромил его войска и пригласил в Малороссию поляков и татар и что верный царю и России Наказной гетман Пушкаренко убит ими, а войска его разогнаны, выслал корпус войск числом 30 тысяч человек под командованием боярина Григория Ромодановского. При этом повелел ему, после уничтожения Виговского, потребовать от урядников и войск малороссийских выбрать себе гетмана согласно их правам и давних уставов и чтобы новоизбранный гетман для подтверждения договоров гетмана Зиновия Хмельницкого, заключенных с царем, совершил перед ним присягу и дал от себя на то обязательства. Боярин Ромодановский, вступив с корпусом своим в Малороссию, горько потешил народ своей помощью, и первое его действие было направлено на город Конотоп. Он, после того как его встретили от города торжественной процессией, помолившись и покрестившись перед горожанами по-христиански, а потом ограбил город и граждан его по-татарски. Это была как бы месть за князя Трубецкого и его войско, разбитое возле города Конотопа, его горожанам, которые вовсе в том участия не принимали и не были виновными, а, наоборот, заранее дали князю знать, что в городе засели польские войска, приглашенные Виговским. Однако на это никто внимания не обратил, а на обращения и мольбы граждан боярин ответил, что «виноватого бог найдет, а войска его надо потешить и наградить за их труды, совершенные в походе».

Продвигаясь с войсками далее в Малороссию, боярин, узнав, что Виговской с поляками и татарами уже изгнаны, объявил всенародно об избрании нового гетмана Малороссии, одновременно не переставая разрешать своему войску раздражать малороссиян, обзывая их то «виговцами», то «хохлами», совершая безнаказанные насилия и вымогательства, что вызывало в народе чрезмерное огорчение и беспокойство, кому доверить свою судьбу и где искать защиты.

В конце концов всё же собрались в Чигирине урядники и войско казацкое и открыли избирательную кампанию нового гетмана. Туда же прибыли и посланцы от Цесаря и Турции, а от польского короля и Речи Посполитой, как посол, Каштелян Волынский, которые, считая, что гетман Виговской, разорвав союз с Россией, сделал Малороссию независимой, каковой она была ранее, от всех протекций, и, принимая во внимание отстранение Виговского от гетманства, рассматривали эту должность вакантной. И поэтому предлагали собранию избрать гетмана на основании Гадяцких статей, всеми теми Дворами гарантированными, и по ним дать возможность новому гетману оставить власть за собой или искать протекцию по своей воле и рассуждению. Урядники и войско возразили послам, что их гетманы никогда таких полномочий не имели и иметь не могут, поскольку управление Малороссией и сами гетманы зависят от урядников и войска и от их выбора и решений.

Юрий Хмельницкий, который находился в Запорожской Сечи, узнав о выборах гетмана, прислал на собрание своего поверенного есаула Войска запорожского Ивана Брюховецкого и через него писал к урядникам и войску, чтоб они вспомнили на собрании о заслугах отца его, Зиновия Хмельницкого, перед отчизной и что он сам о ней заботился. Но забота его на пользу народа, искаженная обманами Виговского и поляков, завела его на ошибочный и скользкий путь, о чем он сильно переживает и раскаивается. Собрание, получив такое известие от Хмельницкого и памятуя о беспримерных заслугах его отца, единогласно решило, что быть ему, как и раньше, гетманом. Подписавши о том свой выбор, провозгласили его на гетманство, сообщив Брюховецкому, чтобы он вызвал Хмельницкого в Чигирин. Хмельницкий в сопровождении команды запорожских казаков с их Кошевым атаманом Сирко немедленно прибыл в Чигирин, поблагодарил собрание казаков и войско за их доверие и принес присягу на свое гетманство. И было это 27 апреля 1660 года.

После утверждения Юрия Хмельницкого гетманом немедленно к нему приступили иностранные посланцы с признанием его в этом звании и с требованием объяснить, на какой основе или по каким планам и положениям собирается он управлять русским народом. А Каштелян польский Волынский, поднося при этом диплом короля, который утверждал Хмельницкого гетманом, упрашивал его присягнуть, как и раньше, на единство с Польшей. Гетман Хмельницкий объявил всем посланцам, в том числе и Каштеляну, что он с народом русским, получив из-за протекций ужасных напастей и разрушений и будучи от них освобожденный действиями их же государств, намеревается пребывать в понимании заинтересованных в том государств нейтральным и от самого себя зависимым. Союз же со всеми государствами, в соответствии со всеобще признанными правами цивилизованных народов, может он установить не иначе, как по воле и согласии всего народа Малороссии, исходя из времени и обстоятельств, которые понудят к тому правительство и народ. И с этим отправил всех посланцев по их землям. А собранию он после этого открыл свою мысль, что, поскольку Польша находится в крайнем бессилии, то он намеревается держать союз и единство с московским царем. Это же он повторил и боярину, князю Трубецкому, присланному царем в Чигирин с подтверждением Хмельницкого в достоинстве гетмана, добавив боярину, чтобы в дальнейшем, особенно до полного утверждения мира с Польшей, держать союз с царем в строгой тайне, чтобы государства, которые на то претендуют, не накликали на народ Малороссии новых несчастий.

Гетман Хмельницкий начал свое правление, выгнав из Малороссии поляков, приведенных Виговским. Для этого отправил корпус войск под командованием полковников переяславского Цюцюры и уманского Худорбая, которые, пройдя города Нежин, Новгород-Северский, Стародуб, Чернигов, Киев с их окрестностями, выгнали из них все польские войска, имевшие в них гарнизоны и квартировавшие по селам. Те из них, кто сопротивлялся и поднимал оружие, были уничтожены, добыто в стычках пятнадцать знамен, тридцать семь пушек и много другого военного имущества, которое было отправлено в город Нежин и отдано гетману, который там находился. Русский народ, живущий вдоль границ по Днепру, Припяти и Случи, узнав о разгроме поляков и что война с ними и их союзниками продолжится с неизбежными разрушениями приграничных селений, собрались большой толпой у Хмельницкого и требовали от него защиты или пристанища. Гетман разрешил им переселиться в Слободские полки, которые учредил его отец и которые были заодно с Малороссией, такие как Сумской, Ахтырский, Харьковский, Изюмский и Рыбинский.

Царь, убедившись по принимаемым мерам Юрием Хмельницким, что он является настоящим недругом полякам, а к нему и его царству имеет приверженность и искренность, передал ему благодарственный отзыв свой через боярина Василия Шереметьева, повелев тому боярину, что касается оборонных мер против поляков и татар, действовать по его планам и намерениям. Поэтому когда со стороны Польши, из-за гибели в Малороссии поляков, началась наступательная война и отправлен к границам Малороссии Коронный гетман Собиевский с многочисленной армией, усиленной теми войсками, которые действовали на границах со Швецией, но после смерти короля шведского Адольфа стали там ненужными, то гетман, согласовав с боярином Шереметьевым, выступил со своими войсками против польской армии. Шереметьев с корпусом числом 35 тысяч человек, выйдя из города Путивля и переходя через города Полтаву и Кодак, а далее вверх по реке Буг, показывал тем маршем свою готовность отбить татар и турок, которые с теми землями соседствовали, если бы они стали помогать полякам.

Гетман, совершая поход с сорокатысячною армией серединой Малороссии, объединился с Шереметьевым у города Острог, и там, узнав о приближении польской армии, разместили они табор свой в готовности к битве. Пехоту обоих войск и всю спешенную конницу великороссийскую поставили в центре и прикрыли ее батареями и редутами с артиллерией, часть конницы казацкой спрятали в лесах по левой стороне от табора, вторую часть конницы из охочекомонных полков и волонтеров выслали навстречу врагу. Конница эта, то нападая на врага, то отступая назад, привела его к российскому табору. Началась пальба из пушек и мушкетов и продолжалась с обеих сторон жестоко и длительно. Вражеская пехота, что наступала на российский фронт, была уничтожена пиками со страшными потерями для поляков. В то же время конница казацкая, наступая из укрытий, ударила по врагу сзади и решила исход битвы. Поляки, окруженные со всех сторон, смешались и начали отступать, а россияне, воспользовавшись их замешательством, наступали на них всеми силами и рассеяли во все стороны. Преследование, совершенное всей конницей, завершило поражение врага. Все обозы и вражеские запасы с артиллерией и амуницией достались победителям как добыча. Убитых поляков похоронено более 30 тысяч.

После такого поражения поляков, когда сил их нигде уже в поле не было видно, начали российские полководцы разрушать польские города и села. Проходя своими войсками города Львов, Броды, Замость, Люблин, Слуцк и много других местечек, брали с них военную контрибуцию, а слабые гарнизоны польские, которые находились в некоторых городах, разбили и разогнали. Поход этот увенчан был наилучшими для россиян успехами. Все перед ними падало и покорялось, и ничто против них устоять не могло. Но зависть человеческая – неразлучная спутница полководцев и начальников, сделала самый позорный конец на долгое время. Полководцы те, возвращаясь в свои границы, завели взаимные претензии на полученные с врага контрибуцию и другую добычу. Боярин Шереметьев со своими урядниками претендовал, чтобы добытое передать царю и его войску, доказывая, что царские войска вели войну с поляками, обороняя казаков и их селения, и потому вся добыча принадлежит им, как награда. Гетман Хмельницкий возражал боярину, что у казаков война с поляками давно закончена миром, который утвержден трактатами, и они всегда ищут союза, а не войны с казаками. Нынешняя же война идет в интересах царя и Московского царства, ради удержания завоеванного у поляков Смоленска и части Белоруссии и за наследование польской короны, обещанное поляками и ими же с позором для царя отмененное, поэтому часть добычи должна принадлежать казацкому войску. Переговоры те закончились грубейшей руганью, и Хмельницкого вытолкнули со ставки боярской с крайним бесчестием пьяные урядники.

Хмельницкий, отступив со своими войсками из табора Шереметьева, послал царю жалобу через Генерального старшину Тредьяковского и в ней описал все обиды свои и оскорбительное неуважение боярина и урядников, ему причиненное. Дополнил при этом, что само поведение тех урядников и их подчиненных вояк не имеет ничего дружеского или союзного к нему, гетману, и малороссийским войскам, не содержит даже и политических взглядов, которые удерживают народ хотя бы в лицемерном союзе и приятельских отношениях, и всему делается вопреки, а поведение их и разговоры дышат только лишь презрением и издевательствам над местным народом, при этом обзывают его «виговцами» и «хохлами», то есть для них обычными титулами и прозвищами. Саму даже религию местного народа, что была когда-то образцом и колыбелью для всей России, клеймят, как обливальщину, что не имеет крестов на шеях и складных образков в возах, и, честно говоря, едва признают народ этот за божье создание. Царь, будучи предупрежденным Шереметьевым другими жалобами и доносами на Хмельницкого, ответил гетману через Тредьяковского, что «любая шутка или насмешка суть глупость и бред, которые не стоят и алтына и не содержат правды. Но то справедливо, что кто приходит не званным, тот и уходит не провожаемым, а свято место пустым не бывает».

Оскорбленный и униженный таким образом Хмельницкий всю свою злость сосредоточил на боярине Шереметьеве. Он подговаривал сначала реестровые полки склониться на его замысел мстить Шереметьеву, но когда те не согласились, то подговорил охочекомонных казаков и волонтеров и отправился с ними в Запорожскую Сечь и, там пребывая, провозгласил себя союзником поляков и крымских татар. Реестровые полки, узнав о тех его действиях, направленных против войска казацкого и всей нации, объявили, что правление гетмана Хмельницкого в Малороссии отменяется, и договорились провести выборы нового гетмана. Однако перед собранием урядников и открытием выборной кампании избрали тогда же для управления войском Наказного гетмана Генерального есаула Якима Сомка и с ним стояли нерушимо на стороне России, поддерживая связь с корпусом боярина Шереметьева. А тот разместился на зимние квартиры в заднепровских городах и селах вблизи Житомира, следя за движением поляков и Хмельницкого с татарами, силы которых непрерывно перемещались от самого Крыма вдоль Днепра аж до Галичины.

Весной 1662 года Хмельницкий, собравшись со своими сторонниками из запорожских и охочекомонных казаков вместе с волонтерами и наняв еще две с половиной тысячи донских казаков, соединившись с крымским ханом и татарами, двинулся берегом Днепра до реки Стыри, где соединился с польскими войсками под командою самого короля Казимира. Боярин Шереметьев, упиваясь своими предыдущими военными успехами, не очень обращал внимание на это соединение и допустил его вопреки всем правилам военного искусства из-за своей опрометчивости. Вражеские силы окружили его армию, а он, не обращая ни на что внимания, шел к их центру. Обозы свои со всем необходимым оставил в стороне при слабой охране. Враг, приблизившись, ударил по армии Шереметьева со всех сторон и отрезал ее от обозов, захватив их целиком, заставив армию обороняться. После жаркой битвы и сильной обороны вынуждена была та армия, понеся большие потери, отступить к местечку Чуднову и его слободе и укрепиться там в садах и огородах. Враг, окружив российскую армию, сжал ее своими редутами и держал в мощной осаде. Шереметьев, ожидая помощи себе от князя Борятинского, который стоял со своим корпусом возле Киева, напряженно отбивался от вражеских атак. А поскольку такая помощь так и не появилась, то он, продержавшись в осаде три недели и не имея совсем продовольствия и фуража, использовав на пропитание всех верховых лошадей и видя, что он и его солдаты обречены на голодную смерть, сдался со всем войском в плен. Деление и грабеж побежденных был переведен тогда в способ наиболее унизительный и варварский. Сам Шереметьев с частью урядников и со всеми рядовыми солдатами, как часть добычи, достались голыми татарам, которые погнали их в Крым для выкупа и на продажу. Вторую часть урядников забрали себе поляки, а реестровые казацкие полки, которые были при Шереметьеве, с их урядниками отдали Хмельницкому, который тут же нескольких из них повесил, а остальных привел к присяге на верность и послушание к себе. Никто при этом не тешился так, как Хмельницкий, видя своего обидчика, Шереметьева, как тащили его татары в неволю, где он пробыл двадцать лет.

Хмельницкий, ободренный омерзительными своими успехами на беду собственного отечества, взял в осаду Чигирин, чтобы овладеть им и сделать его своей резиденцией. Однако казаки, которые оставались верными российской стороне, к этому его не допустили, обороняя город постоянными вылазками и атаками на табор Хмельницкого. Поэтому он, отступив от города, держал его в блокаде, ожидая себе в помощь крымского хана, который, по его рекомендации, ходил с татарами и грабил Залеснянскую Малороссию и разрушил тогда города Новгород, Стародуб, Мглин, Погар и много других селений. Тем временем, пока хан еще не вернулся со своего разбоя, наказной гетман Сомко с реестровыми полками Переяславским, Неженским, Черниговским, Киевским и Лубенским, соединившись с князем Григорием Ромодановским, который стоял с корпусом своим возле города Козельца, переправились через Днепр на Мишурином Роге и атаковали Хмельницкого возле города Крылова, где его и разбили, а город, который ему оказывал помощь, сожгли. Хмельницкий, будучи отрезанным от своего пристанища Запорожской Сечи и от Крыма, потянулся с остатками недобитых своих войск вверх по Днепру до города Канева и там соединился с сильным польским корпусом под командою воеводы Чарнецкого. Польская помощь, своевременно явившаяся, подвигнула Хмельницкого еще раз выступить против своей отчизны. Но это было его последней попыткой в жизни и решило его судьбу. Он, переправившись за Днепр, атаковал гетмана Сомка под Переяславом и вынудил его к сдаче. Но князь Ромодановский, подоспевший со своим корпусом, освободил Сомка, и с ним преследуя войска Хмельницкого, которые отступали к Каневу, разил их над Днепром напротив Канева, где много их утонуло, в том числе и более тысячи донских казаков. Хмельницкого, который бежал к Черкассам, преследовал по одному берегу Днепра гетман Сомко, а по другому полковник Приклонский, который, опередив Хмельницкого, занял Черкассы и, оставив там полковника Гамалию с его полком, сам выступил против Хмельницкого. Но тот, отчаянно атаковав, разбил корпус Приклонского полностью и остатки загнал на Днепровский луг, где спас их князь Ромодановский пушечной стрельбой с другого берега Днепра. Хмельницкий после того снова направился к Каневу, чтобы в нем укрепиться или собраться с новыми силами, но Генеральный старшина Лизогуб, оставленный Сомком в Каневе, спрятавшись за городом в кустарниках, неожиданно напал на войско Хмельницкого, разбил его и рассеял. Сам Хмельницкий, вскочив в лодку на берегу Днепра, спасся на другом и тайно спрятался Лубенском монастыре у своего друга архимандрита Амвросия Тукальского, которому когда-то сделал много добра.

Поражение Юрия Хмельницкого возродило в Малороссии страшные замешательства, междоусобицы и всякого рода беспорядки. Неожиданно в ней появилось пять самовольно провозглашенных гетманов, которые избрали себе разные партии и протекции, один – турецкую, другой – польскую, третий – российскую. Двое из них были правобережные полковники Тетеря и Дорошенко, а два левобережных – полковники Сомко и нежинский Васюта, и один из запорожских есаулов Иван Брюховецкий. Этот, будучи у Юрия Хмельницкого большим фаворитом и одновременно предателем, сумел нажить большие деньги. Когда его командир и покровитель прятался по буеракам и по тюрьмам, с помощью подарков и банкетов он тем временем собрал при себе многих сторонников и поэтому был избран гетманом от наибольшего числа казаков и прежде всего запорожцев, которые самовольно вмешались в выборы, хотя перед этим их не признавали. Полковник Васюта, прокладывая себе дорогу в гетманы, направил донос царю о незаконном избрании Брюховецкого, взяв себе в адвокаты влиятельного тогда архиепископа Мефодия. Но царь, рассудив, дал доносчику и его адвокату такую резолюцию: «Поскольку избрание гетманом Малороссии, согласно с договорными статьями прославленного гетмана Зиновия Хмельницкого, зависит от урядников и тамошних казаков, то мешать им в том ни в коем разе. И если Брюховецкого уже избрали гетманом, то так тому и быть, а Васюте необходимо искать уважение казаков, чтобы после смерти Брюховецкого его избрали гетманом, а до того быть ему в прежнем ранге спокойно и не волноваться».

Доносы и жалобы на Брюховецкого не только не прекратились, но их стало еще больше. Васюта, повторяясь, просил царя их рассмотреть и расследовать. Наказной гетман Сомко также уведомил царя о нарушениях прав и договоров малороссийских фортельным избранием Брюховецкого, усилив тем самым перед царем жалобы Васюты, поскольку Сомко многими заслугами военными достаточно доказал свою преданность царю и интересам всей России, да и в войске его честность высоко уважалась. Поэтому царь все же решился отправить комиссию, чтобы проверить и рассмотреть жалобы и доносы на Брюховецкого. Членами комиссии были назначены князь Гагин и боярин Кирилл Хлопов со многими думскими дьяками и подьячими. Но поскольку Брюховецкий был очень богатый и запорожец, то есть из числа тех людей, которые там живут и не сеют, а расходуют, как и собирают, то все доносы и жалобы на него в глазах членов комиссии и их думских дьяков были паутиной, сквозь которую шершень, конечно, пробивается, а муха в нем вязнет. И жалобщиков по тому правилу комиссия очень скоро обвинила и осудила, а о Брюховецком в рапорте царю оповестила, что «Иван Мартынович является честным человеком и заслуживает быть гетманом, поскольку он хоть и не ученый, но умный и ужасно как злодеист и справный. Посадив его на границах, можно спать в Москве без страха». Тем временем, пока ожидали царской резолюции на это сообщение, самых важных жалобщиков, Сомка и Васюту, комиссия арестовала и отдала самому Брюховецкому, который, заковав их в железо, держал в подземной тюрьме. В одну из ночей послал в тюрьму своих запорожцев, а те отрубили им обоим головы. Варварское и преступное убийство Сомка и Васюты настроило всех полковников малороссийских против Брюховецкого и привело к большому возмущению. Но Брюховецкий тем же оружием, т. е. подкупом, и через сильную свою партию в Москве сумел утихомирить возмущение против себя и по всяческим поводам выгнал из полковников тех, кто противился ему, а на их место назначил запорожцев. Те полковники, знавшие только лишь своеволие и беззаконие, уничтожили все устройство и военную дисциплину в реестровых полках, учрежденных еще князем и гетманом Ружинским и укрепленных гетманом Зиновием Хмельницким, вместо этого учреждено янычарское убийство, своеволие и непослушание. А Брюховецкий, чтобы восстановить свои потери, которые он понес за удержание гетманства, начал разрушать усадьбы полковников, которых он отстранил от власти, и для этого сам ходил с запорожцами по Малороссии и ограбил много семей, особенно семьи Васюты и Сомка. И этого последнего большие богатства в Переяславе, собранные в малороссийскую казну, когда он был Наказным гетманом, забрал все до нитки и поделился ими со своими запорожцами. А запорожцы, особенно те, что были из них урядниками, нанесли много вреда Малороссии, мало меньшего от разрушений татарских, не говоря уже о всяких их бесчинствах. Вся собственность жителей была ими присвоена, как общая.