— Надо же, ученый заговорил о душе. — Выгнула бровь Яс.
— Да какой я ученый, мечтатель скорее. — Махнул рукой Лайнус. — Как думаешь, кто-то еще думает о том, что люди могут колонизировать Пустошь, вернув себе мир? Да, пришлось бы чему-то научиться, возможно, переучиться, но попробуй представить сама, какие возможности перед нами откроются! Представь — день за днем, мы меняем пустыню и меняемся сами. Представь, какими бы мы были уже через одно поколение! Не выходит? Так ни у кого не выходит. Потому и не думают об этом. Привычка сильнее.
— Извини. — Помотала головой Яс. — С воображением у меня туго. Но ты явно слишком многого хочешь. А люди на такое не пойдут.
— Пойдут. Если кто-то убедит их, что в Пустоши можно не выживать, но жить.
Лайнус аккуратно, стараясь не тревожить ребра, свесил ноги с края пирамиды и улегся на спину. Закрыл глаза.
— Перед нами будет открыта вся планета. Снова открыта. Никакой перенаселенности, сто раз фильтрованных воздуха и воды, и прочих проблем современного города.
От долгого разговора во рту совсем пересохло, лицо горело. Лишь легкий порыв прохладного ночного ветра принес мимолетное облегчение. Лайнус улыбнулся, не открывая глаз, и закончил:
— Но пока что у нашего города одни только проблемы. Одна на другой.
Ветер снова прошелся по лицу, даже немного холодно стало. Воздух вокруг заметно посвежел, будто термоустановки взбесились…
Но постойте, термоустановки не генерируют ветер…
Лайнус рывком сел, зашипел, схватился за ребра, но не отвел взгляда от неба, звезды на котором сейчас сверкали намного ярче, чем обычно. Огоньки были яркими и резкими, будто на пути световых лучей… ничего нет.
Лайнус развернулся, чтобы посмотреть на АЭС. Секунду все было в порядке, но вот внезапно погасли все окна и даже красные огни на градирнях потухли. Город погрузился во тьму.
Где-то что-то громко взорвалось.
— Какого?! — зашипела Яс. — Что это?!
— Полагаю, одна из проблем. — Лайнус спрыгнул с пирамиды. — Бегом к станции!
До станции добрались за десять минут. Учитывая ее расположение на другом конце города, это очень быстро. Учитывая плачевное состояние ребер — вовсе моментально. Повезло, что еще в свою молодость Лайнус успел как следует изучить город и открыть множество неявных троп и лазеек, что здорово сейчас помогли сократить путь. Десять минут бьющего в подошвы бетона, стучащей по бедру сумки и дорог, что неведомы остальным. Сейчас направо, по лестнице на второй этаж, в окно на крышу пристройки, по кабелю через изгородь, кувырок, проскользнуть на бедре под нагромождением стали, снова перекат… Яс бесшумной тенью следует за спиной, повторяя все движения с полусекундной задержкой. Хорошо, что с ней так повезло — у нее навыки передвижения тоже на уровне. А свои еще не позабылись.
Но, как оказалось, немного позабылись. Парочка сбилась с азимута и вышла чуть севернее главных ворот, прямо к трехметровому бетонному забору, построенному еще до войны. Обернувшись на бегу, Лайнус ткнул двумя сложенными пальцами вверх. Яс кивнула. Вот и славно.
За полтора метра до забора Лайнус ушел в кувырок, замедляя движение. Но энергия инерции, даже частично погашенная кувырком, остается энергией, которую куда-то надо деть. Либо вперед, впечатываясь лицом в стену… Либо разгибом ног — вверх, подкидывая вспрыгнувшую на плечи Яс на вершину. Снова хрустнули и заныли ребра, в глазах помутнело, но Лайнус заставил себя кувыркнуться назад, разрыв дистанцию до стены.
Феноменально тяжелая для своих габаритов блондинка уже сидела на вершине стены, сжав ее между ног, и протягивала вниз руку. Но ее помощь не понадобилась — Лайнус прямо с низкого старта выхода с кувырка рванулся обратно к стене. Четыре шага по бетонному отвесу, пальцы цепляются за прямоугольный изгиб, и вот Лайнус уже наверху, откуда открывается хороший обзор на станцию и внутренний двор.
Из всех окон главной диспетчерской башни валил густой черный дым, но огня не было. Или не было видно. Света тоже не было, единственным освещенным проемом была главная дверь. Из нее тоже валил дым, ежесекундно озаряемый всполохами аварийного красного света. Из адских врат на ощупь, размахивая руками и кашляя в рукав, выбирались люди в белых халатах.