В 1990 г. муфтий Средней Азии и Казахстана Мухаммад-Садык Юсуф после посещения Московской духовной семинарии и общения с ее преподавателями и студентами убедился в том, что христиане и мусульмане имеют искаженное представление друг о друге, возлагая вину за это на атеистическую пропагандистскую литературу. Действительно, представители религиозных общин легко отсеивали всё неверное, касающееся собственной религии, но вольно или невольно усваивали искаженный образ других религиозных систем¹⁰⁰.

Как уже упоминалось в предыдущих разделах, первоначально христианско-мусульманские отношения на территории современной России были в целом нормальными — до эпохи Золотой Орды контакты между русскими православными и мусульманами не носили интенсивного характера, а затем веротерпимая политика золотоордынских ханов получила положительную оценку Православной Церкви и вызвала, помимо всего прочего, рост уважения к исламу как их религии. При этом важно отметить, что ислам в Золотой Орде был адаптирован к мировоззрению тюрок и, будучи изначально представлен наиболее либеральным ханафитским мазхабом суннизма, претерпел также заметное влияние со стороны доисламского язычества (тенгрианства и шаманизма) и христианства (несторианства)¹⁰¹. Именно это уникальное сочетание факторов и сделало его самой веротерпимой на тот момент формой ислама.

Добрые отношения между исламом и православием на Руси продлились не очень долго — захват Константинополя турками и постоянные конфликты с мусульманскими государствами на границах России ухудшили восприятие ислама в глазах православных, который многими начал восприниматься как религия врагов и, следовательно, враждебная религия. С XV в. на русском языке начинают издавать полемические антиисламские сочинения, среди которых важнейшее место заняли сочинения Максима Грека, самое деликатное из которых именовалось «Ответы христианам противу агарян, хулящих нашу православную веру христианскую»¹⁰².

После присоединения к России Казанского ханства и других мусульманских государств на восточных границах православномусульманские отношения достигли точки крайнего спада, так как на объявляемые Москве «священные» войны, ни ответная демусульманизация покоренных народов не способствовали конструктивному межрелигиозному диалогу. С другой стороны, российские власти всегда различали «плохих» и «хороших» мусульман, относя к последним населявших Касимовское ханство мишар. История показывает, что на тех мусульман, которые доказали свою верноподданность русским государям, никакие антимусульманские ограничения не распространялись и они свободно исповедовали свою религию, охотно привлекаясь к важным дипломатическим поручениям. Такое избирательное отношение к мусульманам выгодно отличало Россию от стран Западной и Центральной Европы, правители которых враждебно относились ко всем мусульманам без исключения.

Православная миссионерская деятельность среди татар осуществлялась со многими эксцессами, в связи с чем в книгах мусульманских авторов часто она именуется «насильственной христианизацией». Строго говоря, насильственным крещение татар все же не было — о популярной пословице «невольник — не богомольник» забывали только самые непримиримые миссионеры, действовавшие на свой страх и риск. В то же время Святейший Правительствующий Синод, отвечая в 1770 г. на запрос о случаях принуждения к принятию православия, отмечал, что крещение должно осуществлять по самопроизвольным желаниям, а не принуждению¹⁰³. Академик В.В.Бартольд отмечал, что «не прибегая к прямому насилию над совестью своих подданных, правительство склоняло их к перемене веры путем льгот для новообращенных»¹⁰⁴.

Постепенно трения в этой сфере стали сходить на нет, православная миссия приобретала все менее активный характер, и в конце XIX в. татары даже начали активную контрмиссионерскую деятельность, склоняя к возвращению в ислам крещеных татар и ведя призыв среди язычников. При этом никаких препятствий им власти не чинили¹⁰⁵.

Известно, что российские власти допускали миссионерскую деятельность протестантов с условием, что она будет направлена на обращение мусульман в христианство. В 1802 г. в Санкт- Петербург прибыли эмиссары Эдинбургского миссионерского общества, которые желали получить позволение на миссионерскую работу в отношении мусульман, буддистов и язычников на территориях вокруг Каспийского моря. Благодаря протекции камергера Николая Новосильцева они получили разрешение на свою деятельность и основали несколько миссионерских постов на Кавказе и Нижнем Поволжье, сконцентрировавшись на .миссии среди мусульман¹⁰⁶. Помимо распространения миссионерских сочинений они выкупали пленных татар, черкесов и представителей других мусульманских народов, обращая их в протестантизм. Впрочем, ожидаемого эффекта их работа не возымела — многие крестившиеся мусульмане под давлением своих соплеменников возвращались в ислам, при том, что методы шотландцев вызывали растущее недовольство. В связи с этим генерал А.П.Ермолов прямо заявил, что «допущение иностранных миссионеров на Кавказе, особенно в политическом отношении, несовместно для России» и предложил учредить на Кавказе русское общество для распространения православия¹⁰⁷. Тем не менее шотландцам удалось добиться одного громкого успеха — в 1823 г. в Астрахани ими был крещен в пресвитерианство сын влиятельного персидского чиновника Мохаммед Али Казым-Бек, впоследствии — видный российский востоковед, «патриарх русского востоковедения» Мирза Александр Казем-Бек¹⁰⁸. Именно он стал одним из первых серьезных исследователей ислама в Российской империи, посвятив ему ряд вполне благожелательных работ¹⁰⁴.

В 1859 г. на средства архиепископа Казанского Георгия, основателя отделения восточных языков Казанской духовной академии, был издан «Полный конкорданс Корана, или Ключ ко всем словам и выражениям его текстов для руководства к исследованию религиозных, юридических, исторических и литературных начал сей книги» за авторством Александра Казем-Бека. За свой труд, получивший признание как исламоведов, так и мусульманского духовенства, он был награжден персидским орденом Льва и Солнца первой степени¹¹⁰. В 1878 г. казанский православный исламовед Г.С.Саблуков выпустил самый качественный перевод Корана на русский из существовавших на то время и вплоть до выхода в 1963 г. перевода академика Крачковского он оставался главным источником сведений о мусульманской религии для русскоязычной аудитории¹¹¹.

Взаимополезные контакты между православным и мусульманским духовенством в России возобновились только в постекатерининский период, когда обе религиозные традиции были окончательно «встроены» в госаппарат. По просьбе гражданского губернатора А.А.Македонского муфтий Габдулвахид Сулейманов вступил в Оренбургский попечительский комитет о тюрьмах, а в мае 1856 г. стал его директором. Примечательно, что пост вице-директора занял епископ Оренбургский Антоний, что, по мнению Д.Азаматова, стало попыткой властей наладить межконфессиональное (точнее, межрелигиозное) сотрудничество. И попыткой, по всей видимости, первой¹¹².Из российских мусульманских богословов к теме межрелигиозного диалога косвенно обращался санкт-петербургский имам-мударрис Атаулла Баязитов, который в своей книге «Отношение ислама к науке и к иноверцам» посвятил целую главу описанию веротерпимости ислама, приведя немало примеров доброго отношения первых Мухаммеда и первых халифов к христианам, а также опубликовав «Указ о привилегиях, данных Магометом христианам»¹¹³. Благодаря этой книге отношение российских просвещенных кругов к исламу определенно улучшилось.

Конечно, многим не нравилось мирное сосуществание христиан и мусульман России. Помимо подробно описанного в предыдущих главах деструктивного зарубежного влияния на российских мусульман, среди которых специально обученными эмиссарами активно разжигались не только антиправительственные, но и антиправославные настроения, следует остановиться на деятельности революционеров. Как отмечает С.М.Исхаков, именно революционно настроенные элементы в 1905 г. спровоцировали столкновения армян и азербайджанцев с тем, чтобы переложить всю вину на мусульман. Азербайджанские рабочие Баку считались большевиками контрреволюционно настроенной частью пролетариата, которую необходимо было нейтрализовать¹¹⁴.

Во время революции 1905 г. в Елизаветопольской губернии революционерами были спровоцированы столкновения между армянами и азербайджанцами, в итоге вылившиеся в кровавые столкновения в Баку, продолжавшиеся с б по 10 февраля 1905 г. Решающую роль в урегулировании этого конфликта сыграли казий Закавказского шиитского духовного правления ахунд М.-М.К.Джафар-заде и председатель этого правления шейх-уль-ислам А.А.Ахунд-заде, первый из которых встал между враждующими сторонами с Кораном в руках, а второй в своей проповеди подчеркнул, что у мусульман не было и нет оснований враждовать с армянами¹¹³. В ходе переговоров мусульманам удалось найти общий язык и с армянским, и с православным духовенством, что позволило им объединить усилия в борьбе против разжигателей межнациональной вражды — 20 ноября 1905 г. сводный отряд бакинских православных черносотенцев и мусульман во главе с мусульманским купцом Г.-А.Ашуровым разогнал демонстрацию революционно настроенных элементов¹¹⁶ Совместные дружины православных и мусульман создавались также в Крыму, где русские, татары и греки совместно отлавливали и принуждали к порядку участников нелегальных собраний¹¹⁷.

Революционная пропаганда велась и среди татар с башкирами, которых откровенно «натравливали» на русских. В ответ мусульманские духовные лидеры приняли ряд контрмер, стараясь сохранить межрелигиозный мир и поддержать своих православных сограждан.

   22 октября 1905 г. в Казани группа мусульманского духовенства во главе с будущим муфтием Галимжаном Баруди вместе с православным духовенством приняла участие в монархической черносотенной демонстрации, чем вызвала ярость у революционеров и одобрение у православной общины¹¹⁸. «Татарские реакционеры под предводительством видного татарского духовного деятеля Галимджана Баруды в составе 14 татарских мулл, Сайдашева и компании других монархистов присоединились к этой манифестации и совместно с русскими попами и черносотенцами обошли Казань», — обличал мусульманских черносотенцев историк Г.Г.Ибрагимов¹¹⁹.

А вот как об этом событии писала православная пресса: «В строгом порядке следовали представители благоразумного мусульманского населения, пришедшие заявить о своей полной солидарности с русским населением в деле проявления верноподданнических патриотических чувств! Сначала, предводительствуемые муллами, шли попарно почетные, убеленные сединами старцы и несли портрет государя; за ними следовали солидарные с ними серьезные мужи. Шествие замыкали молодые юноши с ясными, радостными взорами, бросавшие сочувственные взгляды и улыбки русскому населению. На всем пути следования из Забулачной части города они пели своеобразным мотивом мусульманские песнопения и останавливались для краткой молитвы не только перед мечетями, но и пред храмами христианскими», — писали об этом знаковом событии «Известия по Казанской епархии»¹²⁰. В свою очередь, ректор Казанской духовной академии епископ Алексий (Дородницын) отмечал «бурю сочувственных восклицаний со стороны русского населения. «Спасибо, мусульмане»; «Мусульмане — наши друзья»; «Мы их любим, и они нам ни в чем не мешают» — едва позволила расслышать ответную краткую речь г[осподина] Губернатора, благодарившего мусульман за их патриотические чувства и горячо пожимавшего руки представителям мусульманского населения. Близко стоявшие друг к другу русские и мусульмане также спешили обменяться сочувственными рукопожатиями, а воздух оглашался радостными криками: «Ура!», «Да здравствует Царь!»¹²¹.

   23 октября 1905 г. делегацию православных и мусульманских монархистов отношения приветствовал в Уфе муфтий Мухам- мадъяр Султанов, призвавший хранить добрые между русскими и башкирами. При этом сам Султанов воспринимался современниками как один из лидеров черносотенного движения¹²².

Весной 1907 г. в Казани состоялось шествие Союза русского народа, в котором приняли участие более 20 мулл, затем черносотенная мусульманская организация была создана в Чистопольском уезде Казанской губернии. В том же году уфимское отделение Союза русского народа объявило о создании мусульманского отдела, членам которого предполагалось вручить значки с надписью «Союз русского народа с мусульманами». В декабре 1980 г. прошел регистрацию устав Царско-народного мусульманского общества, в котором среди целей новой организации указывалось «сохранение среди татарского населения верности принесенной на Коране присяги Царю» и «и крепкое единение с русскими патриотическими обществами»¹²"¹. Учитывая тот факт, что в руководстве Союза русского народа состояло немало православных архиереев и священников — например, будущие патриархи Тихон и Алексий I, будущий святой Иоанн Кронштадский, заключение альянса с мусульманами- монархистами произошло явно по их благословению. Вполне возможно, Союз русского народа стал первой российской неправительственной организацией, в которую вошли духовные лидеры и православных, и мусульман¹²⁴.

Будущий святой Русской Православной Церкви император Николай II высоко оценил помощь мусульманских духовных лидеров в деле сохранения стабильности в стране и удостоил их высоких почестей — в декабре 1905 г. звание почетного гражданина было даровано старшему ахуну Москвы Х.Агееву и пензенскому ахуну Ш.Потееву, звание личного почетного гражданина получили члены ОМДС Г.-М.Капкаев и Р.Фахреддин, а также более десяти их коллег-имамов¹²⁵.

Знаменитый командир Лейб-гвардии Конного полка генерал Гуссейн-Хан Нахичеванский в 1907 г. выступил инициатором строительства православного храма в честь святой Ольги в Красном селе в честь 100-летнего юбилея Фридландского боя. Гусейн-хан обратился за благословение к протопресвитеру Военного и Морского Духовенства А.Желобовскому и вскоре получил от него ответ: «призываю Благословение Божие на начало Святого Дела и желаю скорейшего его окончания». 10 июля 1909 г. церковь, на которую немало средств пожертвовал лично генерал-мусульманин была торжественно освящена¹²⁶.

После революции Гуссейн-Хан отказался присягнуть Временному правительству, а затем и большевикам. Он был предположительно расстрелян в начале 1919 г., однако перед этим успел выделить деньги на перевоз в Иерусалим тела великой княгини Елизаветы Федоровны, святой новомученицы Русской Православной Церкви, зверски убитой в 1918 г. в Алапаевске. Во многом благодаря нему Церковь смогла обрести мощи святой княгини, что подчеркнул в своей речи епископ Бакинский и Прикапийский Александр, встречавший их в Баку в январе 2005 г. «Наша республика в лице генерал-лейтенанта Российской армии Гуссейн-Хана князя Нахичеванского имеет отношение к сохранению этой святыни. Именно этот человек, знавший и глубоко почитавший еще при жизни великую княгиню Елизавету Федоровну, помог похоронить ее по христианскому обычаю. Он выделил огромные средства на то, чтобы ее тело было доставлено из Пекина в Иерусалим, где она и хотела упокоиться», — подчеркнул епископ¹²⁷.

В январе 1915 г. военный священник Поспелов дал высокую оценку деятельности военных мулл, «единодушно призывающих своих духовных детей к борьбе с врагом, во славу России»¹²⁸. Показательно, что мусульманским аналогом героического казака Кузьмы Крючкова выступал боевой мулла Мишеос Набоков из черкесов, который добровольцем воевал на австрийском фронте и был награжден многими орденами¹²⁹.