Во время нашей с ним беседы муфтий сидел на покрытом ковром диване, держа ноги на зеленом атласном коврике. Разговаривали через переводчика. Как мне потом сказали, некоторые высказывания муфтия были переданы в смягченной форме. Он говорил, что не видит возможности сотрудничать с Дудаевым, что идущая война не носит религиозный характер, что будущее Чечни — только в составе России. Этот 84-летний старик напоминал мне неистового протопопа Аввакума. Принявшие веру Дудаев и Масхадов скоро заменили Магомеда Бошира «своим» муфтием. Обращение Арсунукаева к боевикам, где были слова: «Режим Дудаева — позор для чеченцев», записанное на кассету, не раз транслировалось федеральными войсками через звуковещательные станции. Боевики при этом открывали по машине огонь из всех видов оружия. Что стало с уважаемым Магомедом, мне неизвестно. Одни говорили, что зарезан боевиками, другие — что покинул Чечню¹⁸.

Новый муфтий Чечни сохранял лояльность по отношению к президенту Дудаеву только до обострения вооруженного противостояния с оппозицией, достигшего своего пика в сентябре

   1994 г. Не желая принимать участие в этом конфликте и занимать чью-либо сторону, Алсабеков заявил о своей отставке, которая, правда, не состоялась¹⁹. После начала Первой чеченской войны политика главы ДУМ ЧР вступила в явное противоречие с интересами дудаевских боевиков. Миротворческая деятельность Алсабекова и его отказ объявить России джихад сделали муфтия заклятым врагом боевиков. Чтобы избежать судьбы бывшего муфтия ДУМ Чечено-Ингушетии Шахида Газабаева, жестоко избитого, а затем похищенного боевиками, в феврале 1995 г. Алсабеков бежал в Казахстан[15]. Новым муфтием Чечни вновь стал Магомед-Башир Арсунукаев, ненадолго.

В марте 1995 г. в селении Ведено полевой командир Ахмад Кадыров на сходе ведущих полевых командиров был провозглашен новым муфтием Чечни. Вскоре он объявил России джихад от имени Исламской Республики Ичкерия, образованной на том же сходе. По информации корреспондента «Новой газеты» Анны Политковской, за это Кадыров был премирован несколькими нефтевозами и нефтескважинами на территории Ножай-Юртовского и Грозненского сельского районов²⁰. Как бы то ни было, новый муфтий Чечни надолго стал верным союзником Джохара Дудаева, а затем и его преемника Аслана Масхадова.

Такая «симфония» светской и духовной власти продолжалась достаточно долго — почти четыре года. Первые признаки нового кризиса в отношениях между муфтием и президентом Чечни Асланом Масхадовым проявились в 1998 г., когда резко активизировавшиеся в республике салафиты-ваххабиты начали наступление на традиционный ислам, избрав своей главной мишенью Кадырова. Пережив к маю 1999 г. шесть покушений, Кадыров стал серьезно сомневаться в способности Масхадова справиться со сторонниками «чистого» ислама, на стороне которых находились уже почти все ведущие полевые командиры²¹. Кроме того, в феврале 1999 г. Масхадов, желая упрочить свою власть, ввел в республике шариатское правление и лишил Кадырова значительной части административных полномочий²².

После начала контртеррористической операции в Чечне Кадыров, которого больше ничто не связывало с Масхадовым и полевыми командирами, стал лидером промосковских чеченцев. Летом 2000 г. он возглавил временную администрацию Чечни и одним из первых указов запретил деятельность в республике ваххабитов, законодательно закрепив разделение чеченских мусульман на «хороших» и «плохих»²³. Сейчас именем Кадырова называют улицы, площади и школы, причем не только в Чечне.

В других субъектах Российской Федерации взаимоотношения светских и духовных властей протекали далеко не столь остро, как в Чечне, однако и в смягченном варианте попытки манипулирования исламским сообществом нередко приводили к тяжелым последствием.

Наибольший урон от политики региональных лидеров претерпело ДУМЕС, распространявшее свою юрисдикцию на территории от Камчатки до Молдавии. Развал Советского Союза и последовавший за ним «парад суверенитетов» внутри самой России, имели для единства ДУМЕС фатальные последствия. Общины ДУМЕС, находившееся в европейских странах СНГ — Украине, Молдавии, Белоруссии и странах Балтии, уже не могли юридически обозначить свое членство в этой структуре, что вынудило их создавать собственные централизованные организации. Процесс становления новых муфтиятов сопровождался неизбежными расколами, особенно серьезно поразившими украинскую умму.

На территории России главную угрозу для целостности ДУМЕС стали представлять республики Татарстан и Башкортостан, получившие особо привилегированный статус и всячески укреплявшие свою новообретенную государственность любыми, в том числе и весьма сомнительными, способами.

Изменения в статусе бывшей Татарской АССР привели к тому, что власти «суверенного государства» Республики Татарстан просто не могли позволить, чтобы их ведущие религиозные организации управлялось с территории «соседнего государства России». Всерьез обсуждался вопрос о преобразовании Казанской епархии Русской Православной Церкви в Татарстанскую автокефальную церковь, либо создании такой «церкви» на основе альтернативной Московскому Патриархату юрисдикции. На этом фоне мусульманское сообщество республики, на которое возлагались особые надежды, не имело никаких шансов избежать принципиальных реформ своего административно-территориального деления.

Президент Татарстана Минтемир Шаймиев в 1991 г. попытался уговорить верховного муфтия Талгата Таджуддина перенести штаб-квартиру ДУМЕС в «центр российского ислама» — Казань и, получив отказ, стал готовить почву для создания собственного муфтията. Роль «застрельщиков» сепарационного процесса была отведена татарстанским националистическим партиям, в первой половине 1990-х гг. вполне подконтрольных республиканским властям.

В августе 1992 г. активисты партий: Всетатарский общественный центр, «Иттифак» и «Азатлык» сыграли решающую роль в созыве учредительного съезда независимого ДУМ РТ. По мнению Талгата Таджуддина, озвученного «Российской газетой», этот съезд финансировался лидерами Всетатарского общественного центра братьями Кашаповыми²⁴. После создания ДУМ РТ власти Татарстана без проволочек признали его легитимность и стали открыто отдавать предпочтение муфтию Габдулле Галиуллину, хотя лояльные ДУМЕС имам-мухтасибы все еще контролировали большинство общин республики.

В конце 1995 г. Габдулла Галиуллин перешел в оппозицию Шаймиеву, и татарстанский президент, дороживший своим авторитетом в мусульманском мире, впервые открыто вмешалсяво внутримусульманские дела²⁵. По его инициативе в феврале 1998 г. был созван III съезд ДУМ РТ, названный впоследствии Объединительным. Новым председателем ДУМ РТ стал полностью лояльный Шаймиеву Гусман Исхаков. Многие аналитики и мусульманские лидеры склонны считать, что итоги съезда были заранее предопределены работой, проведенной среди его делегатов местными администрациями по указанию республиканских властей²⁶.

Чтобы закрепить достигнутый успех и застраховать мусульманское сообщество от новых расколов, в июле 1999 г. был принят Закон Республики Татарстан «О свободе совести и о религиозных объединениях», в соответствии со статьей 10 (пункт 5) которого «мусульманские религиозные организации в Республике Татарстан представляются и управляются одной централизованной религиозной организацией — Духовным управлением мусульман Республики Татарстан»²⁷. Эта статья (отмененная по решению Конституционного суда России летом 2001 г.) фактически поставила вне закона все альтернативные ДУМ РТ мусульманские централизованные структуры. Попытки воссоздать в республике Региональное ДУМ Татарстана в составе ЦДУМ особым успехом не увенчались, и последняя общиНа этого муфтия- та — казанская мечеть «Булгар» была силой переведена в юрисдикцию ДУМ РТ в октябре 2001 г.

В свою очередь, власти Республики Башкортостан имели другую мотивацию для раскола ДУМЕС²⁸. Более всего в этой организации их не устраивал крайне низкий процент башкир в руководящем звене. Данный факт особенно болезненно воспринимался на фоне бурного роста башкирских националистических движений, ставшего неизбежной издержкой первого этапа «суверенизации». Организации такого рода, будучи зависимыми от республиканских властей, в свою очередь оказывали заметное влияние на формирование новой башкортостанской идеологии. Основным источником идей для нее стал недолгий период политической активности башкир в 1917-1918 гг., в частности, ознаменовавшийся созданием национального ДУМ.

Возникшее в августе 1992 г. независимое ДУМ РБ, несмотря на провозглашенный башкиро-татарский характер, стало точной копией башкирского ДУМ советских времен, осенью 1994 г. почти дословно воспроизведя его требования об отчуждении всего недвижимого имущества ЦДУМ Внутренней России и Сибири в свою пользу²⁹.

Со временем борьба ДУМЕС-ЦДУМ и ДУМ РБ приобрела затяжной характер и власти Башкортостана предпочли от нее дистанцироваться. Политика невмешательства во внутри- мусульманский конфликт проводилась властями республики вплоть до весны 2000 г., когда президент РФ В.В.Путин якобы намекнул президенту Республики Башкортостан Муртазе Рахимову о необходимости оказать поддержку ЦДУМ и по возможности устранить раскол исламского сообщества региона.

   5 июня 2000 г. госсекретарь республики И.А.Адигамов вызвал председателя ДУМ РБ муфтия Нурмухаммада Нигматуллина и его первого заместителя Айюба Бибарсова для приватной беседы и предложил им на «принудительно-добровольной основе» войти в состав ЦДУМ, в противном случае обещая провести работу на местах и инициировать воссоединение муфтиятов «снизу». Эту встречу предварил ряд статей в правительственных СМИ, направленных на дискредитацию ДУМ РБ.

Нурмухаммед Нигматуллин, весьма серьезно воспринявший угрозы Адигамова, поспешил обратиться за помощью к председателю Совета муфтиев России муфтию Равилю Гайнутдину. 9 июня Совет муфтиев России обнародовал заявление, в котором, в частности, утверждалось, что «попытка грубого вмешательства со стороны должностных лиц государственного аппарата Республики Башкортостан во внутренние дела верующих представляет собой явное нарушение Конституции и законов РФ и РБ и норм международного права». Оперативная реакция лидеров Совета муфтиев на попытку ликвидации ДУМ РБ и кампания в дружественных им СМИ вынудили башкортостанские власти объявить произошедший инцидент личной инициативой Адигамова и освободить его от занимаемой должности³⁰.

Эта история наглядно продемонстрировала, что манипуляции с мусульманским сообществом не всегда заканчиваются победой местных властей. Впрочем, скорее всего скандал с объединением ЦДУМ и ДУМ РБ действительно был вызван личной инициативой Адигамова, не имевшего никакой санкции «сверху».