Милли Шуро и его исполнительный орган Икомус (Исполнительный комитет Высшего мусульманского совета) развили бурную деятельность, активно протестуя против сохранения выходными днями воскресенья и православных праздников, требуя равноправия для женщин-мусульманок, а также призывая Временное правительство спасти Албанию, попавшую под протекторат Италии. Из оригинальных политических инициатив Икомуса можно отметить попытку создать союз с тюрками- немусульманами и монгольскими народами — т. н. «инородческого политического блока». Несмотря на провал переговоров с Бурято-Калмыцким комитетом, идея создать «партию нерусских» не умерла и была «реанимирована» на рубеже XX и XXI вв. мусульманским политиком Абдул-Вахедом Ниязовым, лидером движения «Рефах»⁴⁴.

Столь бурная и разнообразная деятельность, впрочем, не мешала членам Икомуса внимательно следить за тем, чтобы их идеологические противники были максимально удалены от мусульманской общины. Так, 1 июня 1917 г. они потребовали уволить бывшего муфтия Баязитова с должности внештатного помощника ахуна Петроградского военного округа «как лицо, скомпрометировавшее себя приверженностью к старому режиму и много лет боровшемуся против прогрессивных течений среди мусульманского населения всеми средствами»⁴⁵.

18 июля 1917 г. в Казани открылся II Всероссийский мусульманский съезд, выявивший новые противоречия в мусульманской среде. Выразилось это в первую очередь в том, что представители Кавказа и Средней Азии на него не явились. В повестку дня Съезда вошли вопросы о создании Всероссийского союза улемов, а также оптимизации духовной жизни мусульман в новых условиях. Особенно острые дискуссии разгорелись по «женскому» вопросу, поскольку далеко не всем имамам пришлась по душе идея об их равноправии с мужчинами⁴⁶. Интересное предложение попытался вынести на голосование председательствующий на первом заседании казанский ахунд Габдулла Апанай (Апанаев), призвавший перенести резиденцию ОМДС из Уфы в Казань. Это предложение не встретило поддержки делегатов, однако в 1991 г. его повторили татарские националисты, использовавшие отказ муфтия Духовного управления мусульман европейской части СССР и Сибири Талгата Таджуддина как повод для создания автономного татарстанского духовного управления⁴⁷.

Параллельно со II Всероссийским мусульманским съездом в Казани проходил I Всероссийский мусульманский военный съезд, созванный по инициативе мусульман-военнослужащих⁴⁸. В преддверии этого съезда мусульманские военные уже пытались саморганизовываться и проводили региональные съезды — например, I армейский мусульманский съезд 9 армии на румынском фронте⁴⁹. На Всероссийском мусульманском военном съезде было решено создать Всероссийский мусульманский Военный Совет (Харби Шуро или Вошуро) с центром в Казани. В основной Резолюции Съезда отмечалось, что армия должна быть заменена народной милицией; в противном же случае ее надлежало переформировать по национальному признаку. К этому времени в действующей армии уже активно формировались мусульманские подразделения, своей милицией обзаводились и новые мусульманские структуры⁵⁰.

По итогам двух этих съездов было решено провести третий, общий съезд, который оказался гораздо более представительным и смог принять ряд важных решений. Главным из них, безусловно, стало создание Национального парламента (Милли Меджлиса) и Национального управления (Милли Идара), состоявшего из трех ведомств — духовного, финансового и просветительского. При этом функции духовного ведомства были переданы ОМДС, переименованного в Центральное Духовное управление мусульман внутренней России и Сибири⁵¹. С этого момента духовная власть мусульман внутренней России оказалась поставлена в зависимость от власти светской, причем откровенно сомнительной легитимности.

С приходом к власти большевиков мусульманские политики и общественные деятели, довольно комфортно чувствовавшие себя при Временном правительстве, пришли в замешательство. Хотя политическая программа В.И.Ленина во многих местах отвечала их чаяниям, непримиримый атеизм большевиков не мог не настораживать. Зная об этих опасениях, И.В.Сталин подготовил Обращение Совета народных комиссаров «Ко всем трудящимся мусульманам России и Востока», которое было отпечатано миллионами экземпляров на разных языках.

В этом Обращении, датированным 20 ноября 1917 г., мусульмане назывались «хозяевами своей страны». «Отныне ваши веровании и обычаи, ваши национальные и культурные учреждения объявляются свободными и неприкосновенными. Устраивайте свою национальную жизнь свободно и беспрепятственно. Вы имеете право на это. Знайте, что ваши права, как и права всех народов России, охраняются всей мощью революции и ее органов, Советов Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов», — обещали им народные комиссары, сокрушающиеся о том, что мечети и молельни при царях разрушались, а верования и обычаи мусульман — попирались. Считается, что это обращение было приурочено к открытию Национального собрания мусульман тюрко-татар внутренней России и Сибири, запланированного на 20 ноября в Уфе⁵².

Изложенные в Обращении тезисы были вскоре подкреплены мощным аргументом — возвращением мусульманам древнего Корана Османа — главной письменной реликвии исламского мира. 14 декабря 1917 г. Краевой мусульманский съезд Петроградского национального округа обратился с Письмом в адрес Народного Комиссариата по делам национальностей, в котором отмечалось, что Коран Османа как «священное сокровище и достояние всего мусульманского мира должен находиться в руках самих мусульман». Через пять дней на это прошение поступил положительный ответ Совета народных комиссаров, и Коран Османа был передан делегатам Съезда”. Этот акт доброй воли, грамотно преподнесенный средствами массовой информации, действительно смог убедить многих мусульман в правдивости обещаний большевиков и вызвать у них симпатии к новой власти. В итоге, правда, Коран Османа вернулся в собственность государства и был помещен на хранение в Музей истории народов Узбекистана в Ташкенте. Окончательно его вернули мусульманам только в 1989 г. и в настоящее время он хранится в библиотеке медресе «Барак-Хана» ДУМ Республики Узбекистан.

Передаче Корана Османа предшествовали тайные переговоры А.Цаликова с И.В.Сталиным, в ходе которых и были достигнуты соответствующие договоренности. Для усиления эффекта их было решено сохранить в тайне. Сталин также предложил Цаликову принять участие в создание комиссариата по мусульманским делам, куда обещал инкорпорировать представителей всех крупных мусульманских народов. В свою очередь, Совету* народных комиссаров от Икомуса требовалась полная лояльность Высшего мусульманского совета, которая и была с оговорками обещана его председателем⁵⁴.

По мнению видного татарского историкаР.М.Мухаметшина, в этот период мусульманское духовенство разделилось на «красное», т. е. настроенное прореволюционно, и «черное» — контрреволюционное. Представители первого крыла надеялись избежать бесперспективной конфронтации с новой властью и сохранить свои позиции в обществе, однако успехов на этой стезе они достигли весьма скромных⁵⁵.

Новая власть не стеснялась «стравливать» мусульман с православными, на которых они возлагали вину за притеснения мусульман. В марте 1918 г. большевики даже установили полумесяц на башню Сююмбике в Казанском кремле, с которой незадолго до этого по распоряжению Казанского мусульманского военного комитета был снят крест, а месяцем ранее передали мусульманам комплекс зданий при мечети «Караван-сарай» в Оренбурге*. Параллельно разжигалась и межнациональная вражда — татар с башкирами, чеченцев с казаками, осетинов с ингушами. 31 марта 1918 г. подстрекаемые и поддерживаемые большевиками дашнаки устроили массовый антимусульманский погром, убив до десяти тысяч азербайджанцев, что окончательно испортило и без того непростые отношения между армянами и азербайджанцами”.