– Вряд ли он имел в виду такой исход, – возразил Ларри. – Ты мог повредить ему позвоночник. У этого моего знакомого позвоночный столб сломался надвое, как банан. Даже интересно. Косточки торчали…

Кралефский открыл глаза и посмотрел на Ларри страдальческим взором.

– Можно воды? – попросил он едва слышно.

Тут вернулась Марго, мы заставили Кралефского глотнуть бренди, и к щекам прилила кровь. После этого он снова лег на спину и закрыл глаза.

– Вы можете сидеть, хороший знак, – ободрил его Ларри. – Хотя это еще ничего не значит. Я знавал одного художника… он упал с лестницы и сломал позвоночник, а потом еще целую неделю ходил как ни в чем не бывало, прежде чем это обнаружилось.

– Серьезно? – заинтересовался Лесли. – И чем же все закончилось?

– Он умер.

Кралефский снова сел и изобразил улыбку.

– Не будете ли вы так добры попросить Спиро отвезти меня в город к доктору?

– Конечно, он вас отвезет, – сказала мать. – Хорошо бы еще сделать рентгеновский снимок в лаборатории у Теодора, так вам будет спокойнее.

Мы завернули Кралефского, бледного, но владеющего собой, в одеяла и осторожно усадили в машину на заднее сиденье.

– Пусть Теодор передаст нам через Спиро записочку о состоянии вашего здоровья, – напоследок попросила мать. – Я надеюсь, что вы быстро поправитесь. Мне ужасно жаль, что так случилось. Джерри поступил очень опрометчиво.

Вот его звездная минута! Превозмогая боль, Кралефский благодушно улыбнулся и махнул слабеющей рукой.

– Прошу вас, не расстраивайтесь. Это пустяки. И не ругайте мальчика, он не виноват. Просто я сейчас немного не в форме.

Поздним вечером, завершив акцию милосердия, Спиро вернулся с запиской от Теодора.