3 июня 1993 года была моя очередь нести вахту. Я включил радио и услышал объявление: умер мой дядя Карлос Артуро Энао.
Ужасно расстроенный, я побежал рассказать об этом отцу и обнаружил, что он обнимает плачущую перед телевизором мать. Пытаясь нанести удар Пабло, Лос-Пепес убили одного из ее братьев, человека, не причастного ни к какому насилию и зарабатывавшего на жизнь продажей швабр в Картахене. Но он сделал ошибку – отправился в Медельин навестить жену и детей в то время, когда банда контролировала аэропорт Рионегро. В ту ночь мать потеряла второго брата. Марио и Карлоса забрали жестокость и насилие, а Фернандо постепенно убивали сигареты, злоупотребление наркотиками и разбитое сердце.
Отец старался оставаться в максимальной изоляции от внешнего мира, и, вероятно, поэтому мы несколько недель не замечали никакой слежки. Пабло не рисковал подолгу оставаться на одном месте, и в течение следующих нескольких месяцев мы часто меняли убежища. Из «Ямы» мы отправились в небольшой домишко в Ла-Кристалине, очень красивом районе в Магдалена Медио, оттуда – в квартиру недалеко от штаба Четвертой бригады в Медельине, а затем – в комплекс «Сурамерикана» возле Ла-Макарены.
Теперь, когда я пытаюсь вспомнить подробности нашей жизни в то время, я не могу сказать, как долго мы пробыли в каждом из убежищ. В тот год мы не следили за календарем. Неважно, какой был день – воскресенье, понедельник или пятница, – мы не видели разницы, думая только о своей безопасности. Единственное, что мы знали точно, – перебираться из одного места в другое лучше всего под дождем.
– Полиция не любит мокнуть. Так что дождь – идеальное время для переезда. Когда идет дождь, никого на блокпостах нет, – сказал отец.
Да, наше отношение к дождю отличалось от общепринятого. Для нас он был неким защитным покровом, позволявшим передвигаться по городу незаметно. Нередко дождь становился сигналом к тому, что пора переехать.
Итак, мы прибыли в комплекс «Сурамерикана» под обложным ливнем, вошли в него через подвал и поднялись в трехкомнатную квартиру на десятом этаже. В кладовке этой же квартиры устроился Ангелочек. Из окон квартиры открывался прекрасный вид на город. Люди, которые нас там встретили – молодая пара, потерявшая работу, с грудным ребенком и без жилья, – уже какое-то время заботились об укрытии, но их будущее выглядело крайне неопределенным.
– Я обещал им эту квартиру и машину, когда они станут нам не нужны, – пояснил отец. – Даже уже записал на их имя. Жизнь в подполье, конечно, сложная штука, но теперь у них хотя бы есть деньги.
Лучшим местом в квартире был небольшой балкон, с которого было хорошо видно город и передвижения «Поискового блока» и военных конвоев. Мы проводили там довольно много времени.
Однажды ночью отец, сидя на балконе, закурил косяк с марихуаной. На лице матери появилось неодобрительное выражение, и она заперлась в комнате, где крепко спала Мануэла. Андреа молча наблюдала за этой сценой из гостиной, листая какие-то журналы. Я же сидел между отцом и дымящим такой же папиросой Ангелочком. Тогда я впервые увидел Пабло курящим, но не удивился: он никогда не лгал мне о своем пороке, да и я не осуждал его.
Как-то раз отец признался, что в Неаполитанской усадьбе он уходил из дома именно тогда, когда он собирался покурить марихуану. Теперь же он прочел мне настоящую лекцию о видах и различиях наркотиков, опасностях и рисках употребления, их эффектах и степени привыкания, и в завершение сказал, что если я когда-нибудь захочу попробовать, то лучше сделать это не с друзьями, а с ним.
Мы не могли ходить в школу, но в большинстве убежищ учителей Мануэле заменяли Андреа и мать. По маминому распоряжению нам присылали задания из школы, так что у сестры всегда были уроки по расписанию, будь то в городе или в джунглях. Помимо прочего, это помогало занять время. При длительном заточении скука настигает намного раньше, если не знать, чем занять разум и тело. Чтобы не сорвать последний год старшей школы, я тоже получал ксерокопии домашних заданий от самых прилежных учеников, хотя и не слишком охотно выполнял их – мне было трудно сосредоточиться.
В атмосферу нашей повседневной жизни, и без того не самую благостную, вскоре добавил тяжести знаменитый астролог Маурисио Пуэрта, опубликовав предсказание, что отец умрет в этом году.
– Возможно, – провозгласил он, – что во время этого планетарного транзита Эскобару предстоит свидание со смертью.
– Тата, попробуй найти этого парня, выяснить, кто он такой и что он скажет тебе, – предложил отец, что несказанно нас удивило, поскольку он всегда скептически относился к предсказаниям и всему подобному.
Матери удалось связаться с Пуэртой и отправить ему наши имена, даты и время рождения. Через некоторое время мы получили кассеты с записью его предсказаний, но лично встретились с ним в Боготе лишь после смерти отца. Слова астролога позже повергли нас в шок – они действительно сбылись. Так, например, он утверждал, что мы в течение многих лет будем жить в городе на берегу одной из крупнейших рек в мире – впрочем, не уточнив, какой именно. А затем мы поселились в Буэнос-Айресе, городе, омываемом водами Рио-де-ла-Плата. Должен сказать, что и другие его предсказания о нашей жизни до сего дня оказывались верны.
Тем не менее, как всегда, нам пришло время снова переезжать. Мы дождались наступления темноты и с закрытыми глазами поехали в старый дом почти на окраине города, получивший у нас название «Милашка» в честь семилетнего мальчика, который жил там со своими родителями – смотрителями убежища. В этом доме даже имелся небольшой внутренний дворик рядом со столовой и гостиной, откуда через защищавшую от посторонних решетку открывался вид на небо. Там мы отметили День отца, и каждый из нас написал Пабло открытку, – такова была наша традиция.
Через несколько дней отец согласился отпустить мать, сестру и Андреа провести день-другой в доме учительницы Альбы Лии Лондоньо, чтобы Мануэла сменила обстановку, посмотрела на новых людей и в целом немного развеялась. Я же решил остаться с Пабло.
Около пяти часов вечера смотрители собрались за продуктами и увидели, что полиция ставит блокпост на улице прямо перед домом. Пабло удостоверился в происходящем через щель в оконной раме и сурово проинструктировал главу семьи:
– Нам придется отложить поход по магазинам, пока эти люди не уйдут. Затаимся здесь в тишине. Не включайте свет, телевизор, радио, вообще ничего не включайте. Милашке тоже нельзя шуметь, если он захочет поиграть – пусть идет на кухню. Не шумите, пока я не скажу, что уже можно. Вроде бы они не ищут меня, но я не хочу, чтобы это вышло у них даже случайно.