— Как это нельзя? — так же тихо спросил и матрос. — Дело не ждет.

Леся не ответила, и в ее молчании Дзюбе почудилось что-то тревожное.

— А когда можно будет? — переспросил он, словно подразумевал: «А вообще еще будет можно?»

— Сводку мне оставь, я командиру покажу, — сказала девочка. — Через полчаса приходи за приказом.

Дзюба молча отдал бумагу. Еще с минуту потоптался перед поваленным стволом, на котором сидела Леся, и пошел в глубь чащи. Оттуда теперь доносились одиночные выстрелы: похоже было, что война, как и люди, устала и укладывается на ночной отдых.

Как только матрос исчез, Леся поднялась и пошла в землянку. Она долго не выходила, а когда снова появилась на глиняных ступеньках, матрос уже дожидался.

— Ну как? — спросил он, пытаясь не выдать своего волнения.

— Да как же! — через силу усмехнулась Леся. — Командир велел передать?..

— А сам он не может… — перебил Дзюба.

— Когда командир велит передать, значит, нечего беспокоить его, — проговорила девчонка, отчеканив каждое слово.

Матрос внимательно посмотрел на нее. Что-то непривычное и странное послышалось ему в ломком голосе Леси — в нем появилась металлическая твердость. Дзюба молча смотрел на девчонку, и она вдруг не выдержала его взгляда, словно испугалась его.

— Так что, товарищ Дзюба, — заговорила она снова, стараясь выдержать тот суровый тон, — патроны завтра будешь расходовать те, что в балке лежат в ящиках. Которые возле озера прикопаны, не трогай. Пусть будут под рукой, если вдруг немцы прижмут к воде. Так же и с людьми: раненых в бой не пускай, пусть отлеживаются и набираются сил. Все остальные пусть отлеживаются на той стороне, в случае отступления с высокого берега прикроют отход.

Леся умолкла, словно ждала, что Дзюба выскажет свое мнение. Но Дзюба молчал. Только затягивался едким дымом самокрутки с такой силой, что в легких у него хрипело.

— И не забудь — еду тоже надо варить на той стороне. Чтобы как-нибудь кухню не нащупали и не разбили, ведь людей надо кормить как следует.

Дзюба швырнул окурок на землю и, как всегда, тщательно притоптал его сапогом.

— Так, так… — глянул он наконец. — Значит, такой приказ?

— Может, ты с чем-то не согласен?

— Нет, почему же…

— И хорошо. Приказов не обсуждают.

— Ясно.