Тиун выехал сразу же, даже толком не отдохнув, лишь только сменил лошадь. Выехав на дорогу, поскакал, разбрасывая из-под копыт снег. Раничев проводил его долгим взглядом – что ж, похоже, наступала пора действовать. Эх, жаль людей маловато… Ничего, саней должно хватить, Ежели что – Афанасия невеста, Матрена, подмогнет – уж у нее-то деньгов хватит.

Вот и пришла сыропустная неделя, засверкало солнышко, увеличился день, закапала с крыш веселая весенняя капель – еще чуть-чуть, и не проедешь к югу – начнут таять снега, пойдет ледоход – жди, пока просохнут пути-дорожки. О том знал Иван, и – догадывался – знали и людокрады. Последний шанс у них был сейчас незаметно убраться. Праздник, Масленица – народу чужого-пришлого полно в граде, поди-ка тут, уследи за всеми. Вот и стражи воротные махнули руками, подозвали сбитенщика да блинника, взяли блинцов ноздреватых, обмакнули смачно в поднесенную плошку с медом, запили горячим сбитнем:

– Приди весна с милостию, со великой радостию!

Распугивая тучи грачей, благовестили колокола в церквях, народ на улицах был разодет по-праздничному – разноцветные однорядки, кафтаны ярких окрасов, сапожки черевчатые, узорчатые опашни, ну, а кому Бог ни того, ни другого, ни третьего не дал – тот хотя б шапку украсил цветастою ленточкой.

Сверкает солнышко, небо голубеет, капель звенит весело – тепло, радостно. Прощай, зима-зимушка, веселись, гуляй народ – Масленица, праздник!

Красны девки у торжища завели хороводы вокруг соломенного чучела-куклы:

Тут и парни подошли, кушаками цветными перепоясаны, шапки набекрень. А кто и так, кудрями по ветру машет:

Гулял, веселился народ, купчишки на торгу смеялись, шныряли в толпе сбитенщики, пирожники, квасники, народ посолиднее сидел в корчмах – к празднику наварили пива. Что ж, вскоре потянутся к родным местам торговцы. И те – наверняка, тоже.

Раничев – в изумрудно-зеленом кафтане, в малиновом распахнутом опашне, без шапки, раскрасневшийся, довольный, выскочил в круг:

– Весна-красна, отворяй ворота… Вы откель, молодежь?

– С Короимки, от Башни, с Мельницкой улицы.

– Эвон! А заручьевские ребята потешаются – построили снежный град, а брать его некому! Говорят, испужались мельницкие?

– Что?! – враз озаботились парни, как же, перед девками-то выпендриться надо. – Где там городок-от у них?

– Да недалеко, у лесочка… Вон сани – поедем!

Раничев кивнул на розвальни, много – штук десять, как раз на всю толпу хватало.

Девчонки заверещали радостно:

– Едем, едем скорее, разрушим заручьевцам градки!

– А и разрушим, как же!

Многонько народу в сани набилось – поехали, с песнями, прибаутками:

В каждых санях нашлись и блины и бражка, и пиво – богатенькая вдовица Матрена не только на сани расщедрилась – пей, народ, гуляй, веселись – одно слово – Праздник!