Стало быть, Грассин чем-то насолил самому Аркату. Или намеревается. Вероятность такого расклада «эрудит» оценил в семьдесят один с чем-то процент. Во время ночного разговора они подкидывали в память Аэгла напоминалку о Грассине – стрика мысленно корёжило от праведного гнева. И тут Дону пришло в голову спровоцировать обоих. Заложить мину замедленного действия: нужно будет, манипулятор её активирует, не нужно, так пусть себе ржавеет в пассивных дрязгах. А вот, если Грассин сам спровоцируется и наломает дров, тут у манипулятора появляется шанс сделать императору большое одолжение. Отличное вложение в будущие взаимоотношения. Долги – замечательная штука, когда кредитором являешься ты.
Он выдал девчонкам инструкции насчёт покупателей своих прелестей. Некая пресловутая мужская солидарность даже подтолкнула его чуток посочувствовать Грассину. Потому что…
– Я приняла решение, – завела между тем Паксая, обращаясь всё к тому же Эспе-Баету. – Я даю своё искреннее, не обременённое принуждением согласие стать женой твоему сыну.
Старик оторопел, справедливо полагая, что ослышался. Потом растерянно глянул на окаменевшего Грассина. Погонял в башке какие-то заполошные мыслишки и вдруг расплылся в улыбочке. Привычка скрывать истинные мысли ему изменила, но это старого прохиндея заботило мало. Он обскакал всех!
Насладившись праздником в душе липового победителя, Лэйра решила ещё немножко помучить Грассина. В конце концов, глотать мышь, едва та окажется в твоих лапах, совершенно неинтересно. Она, конечно, не кошка, а гадина – те не склонны устаивать из обеда игрульки и глотают его сразу. Но, она же натуральная кошка, а против природы не попрёшь. Однако её молчание затягивалось, а злобное раздражение в печёнке Грассина росло. Какая страсть –подумалось Дону. Будь у него душа, ей бы сейчас досталось, а печёнка и не такое стерпит.
– Я приняла решение, – разродилась, наконец-то, последняя невеста. – Господин Эспе-Аэгл, я даю своё искреннее, не обременённое принуждением согласие стать женой твоему сыну. Надеюсь, мы с тобой подружимся, – поздравила она широкоформатную каменную морду свёкра с необычными для южан серыми глазами.
– Я рад, – с холодной вежливостью склонил тот голову.
– Что ж, тебе, Дацерик, очень повезло, – выказал необходимую вежливость Эспе-Грассин.
Его узкое рельефное лицо оставалось невозмутимым. Его глаза ничего не выражали. И лишь манипулятор по ту сторону стены – да две гадины по эту – слышали, как что-то болезненно громыхает в его душе, сталкиваясь и разлетаясь осколками. Не может собраться с мыслями – равнодушно отметил Дон – потому что до последнего был уверен: его не посмеют обойти. Не удивлён даже, а поражён. Явился сюда устроить брак своевольного сына, а взамен получил такое позорище, что рожа вот-вот треснет.
Дон кайфовал. А вот МСДАП его милые человеческие слабости до фонаря – он достиг промежуточной микроцели и поставил галочку. Дон и сам не понимал, отчего ликует: лично ему Грассин ничего не сделал. Манипулятор, конечно, бездушная сволочь. Но, в чём-то он прав: виновен кто-то перед тобой лично или невинен, в расчёт это обстоятельство не берётся. Основополагающим является иной подход: мешает он тебе в достижении цели или нет. Но, если он тебе ещё и неприятен – паче того, омерзителен – совсем хорошо. Сотри эту помеху в порошок: и делу польза, и душа успокоится.
В императорскую резиденцию их доставили тотчас, после дележа невест. Дону не пришлось партизанить в этом дворце, больше напоминающем железнодорожный вокзал сталинских времён. Аэгл прихватил его с собой под видом кого-то приближённого – интересоваться у него кого именно не решился бы никто. Он же предоставил приличный прикид стандартного покроя – в таком проще затеряться среди остальных.
– Ты просто бесстыжая дрянь! – кипятилась Паксая, с трудом вставляя ругательства между тяжкими надрывными вдохами.
Её выдохи навевали мысли о неизбежной кончине всего живого. Вытянувшаяся до невозможности шея закаменела: Паксая никак не могла поверить, что эта беседка на её башке не рухнет, стоит ей шевельнуться. Лицо тоже превратилось в каменную маску. Великий Эспе-Бает рвался похвастать перед императором шикарной невесткой. Тщеславный извращенец приказал размалевать её физиономию, не упустив ни клочка голой кожи. Пардон, похвастать двумя шикарными невестками – на Лэти было жалко смотреть. Всё, что на неё навздрючили, весило больше, чем сама девчонка.
– Я просто убью тебя! – нудила Паксая.
А окружающие всё никак не могли понять: на кого эта придурочная так взъелась? И отчего с такой ненавистью пялится на огромные двери императорского зала. Скажи им, что пылкие речи адресованы отсутствующему здесь братцу – решили бы, что невеста от счастья спятила.
– Сволочь, – всхлипнула Паксая, выпустив под громадным колоколом юбки переливчатую трель. – У меня все кишки в лепёшку. Всю жизнь мечтала попердеть перед самим императором.
– Заткнись, – всхлипнула и Лэти. – Скажи что-нибудь хорошее. Или я сейчас убью себя. У меня под прической чешется, – пожаловалась она сестре. – А достать не могу, пальцы короткие.
Лэйре повезло гораздо больше: великий Эспе-Аэгл плевал на моду и её роль в жизни приличных людей. Невесте он предоставил полную свободу выбора. Так и сказал, мол, не побрезгует представить её императору даже в мешке из-под рыбы, которую неделю везли по жаре. Так что и колокол у неё был намного уже, и побрякушки полегче. А волосы и вовсе обошлись одной щёткой, спускаясь до пояса свободными прядями. Доказывать, что Дон ничего такого не замышлял, распределяя их между женихами, было бесполезно.
Наконец, отцы женихов присоединились к невесткам. Высокие резные двери раззявили разукрашенную пасть и проглотили свою жертву с неодушевлённой беспощадностью.
Дон торчал в зале практически рядом с троном, куда пристроил его сам император. Он придирчиво оценивал подруг. Лэйра плыла рядом с высоким статным Аэглом этакой павой, безо всяких усилий неся вздёрнутый подбородок. Паксая с Лэти волочились к трону, мстительно зажав юбками расфуфыренного кровопийцу-свёкра. И с таким напрягом удерживали улыбки, будто вот-вот уронят их на пол. А улыбки потянут за собой всё облачение невесты, которое рухнет с невероятным грохотом.