– Он? Обращается? – Аня закашлялась. – Да ни в жизни. Глупый и упрямый! Дитя малое!

– Ты ненамного старше.

Аня почему-то засмеялась и остановилась, хватаясь за живот.

– Извините. Нервы. Бросьте оправдывать его, – она решительно приосанилась, – помогите мне отыскать могильник. В лесу могильник племени – мне археолог сказал, Окулов. Дина знала. Кости нужно сжечь.

Ее азарт не передался Байчурину – наоборот, он спрятал руки в карманы, осмотрелся и спросил взыскательно:

– Думаешь нам позволят их выкопать? Спятила? Нас загрызут раньше, чем лопату опустим.

– Но Дина ведь повери…

– Нечи и могрость насмерть скованны, только, где та цепь? Ты не Дина. Не ходи больше сюда. Эта напасть, как Гидра: рубишь – вырастает. Рубишь – вырастает.

– Вы вернулись.

Байчурин почесал щетину, смотря на Грома в солнечном подарке племянницы.

– Время идет, а совесть гложет. И ненависть.

– Могрость здесь отравила всех.

– Если люди пропадают – не всех, получается. Так?

– И мне оставить брата? – Аня преградила собеседнику путь. – Да? Пусть превратится в такого же выродка, как Сычев?

Байчурин шагнул в сторону, рукой похлопывая по ноге – зовя пса.

– Витя останется жив. Поверь, ой как не мало. Евлахов бы согласился. И я. – Он глянул в лес, понурил голову. – Дал бы кто нам выбор.

Байчурин сожалением опустил лапищу на ее плечо, и простившись, зашагал без оглядки прочь.

Дома ожидал Витя. Он догадался о нападении еще на пороге: лицо опухло, царапины, вещи подраны. Аня метнулась в ванную, но брат закрыл дверь.

– Ты была там? Была в лесу?

Громкие вопросы – преддверие ссоры. Аня отступила на шаг, заглядывая в зал.