– Сходим завтра к нему на могилу? Утром, до автобуса? Мы успеем. Идет?
Аня придвинулась, положила голову Вите на плечо, будто они еще дети. Вот Дина сейчас пригрозит манной кашей, а они заупрямятся сонно: «Сказку!» Витя уступил, сжал ее протянутую ладонь в пальцах. Они смотрели теперь мимо телевизора, в черноту окна.
– Ты должен был позвонить. Мы бы воевали за него вместе.
Часы на стене постукивали метрономом.
– Он так жутко скулил, когда ты плакала. А ты бы плакала, знаю. И Бродяга бы не держался бойцом. Он был бойцом, помнишь?
Аня горько усмехнулась ему в ответ; тело обмерло, вдруг оказалось в стерильной комнате, у операционного стола. Она сжимала руку брата и словно смотрела его взглядом на мертвый итог борьбы. Стены зала проступали мутными призраками, как лица погибших, исчезнувших без вести людей, – проступали тускло, угасали в пелене слез бессилия.
Глава 18. Сражение
На рассвете туманы летели к солнцу, а земля горевала росой. Щебет птиц дрожал на периферии слуха. Витя с Аней двигались мимо цветущей изгороди сирени – в ярко-зеленую леваду, навстречу полчищу туч.
– Плохо спала? – спросил Витя, предлагая ей возможность выговориться перед отъездом.
За полчаса пути они обменялись ломанной чередой фраз. Аня шагала понуро, изучая округу и виноватым взглядом провожая кладбище.
– Сырость. – Она запахнула полосатый кардиган. – Ненавижу туманы.
Витя согласно вздохнул:
– Как в западне, не видно ни черта. Сонливость. Аварии.
– Я приехала сюда в туман, уезжаю в туман.
– Солнце поднимается.
– На сайте дождь передают. В обед.
– Дождь в дорогу – хорошо.
Она колко глянула на него и повторила под нос:
– Ненавижу туманы.
Витя хмыкнул, вместо последнего слова сестра подразумевала «тебя». Он отвлекся на ухоженные огороды за балкой, ровные ряды взошедшей картошки.