Она медленно встала, испуганно поворачиваясь лицом к отдавшему приказ. В пяти метрах за дубом стоял Ярмак: в камуфляже и с ружьем на изготовку.

– Ярмак, это я!

Узнав ее, он замешкался, нерешительно начал озираться, клоня ружье вниз.

– Руднева?! Какого хрена?

Со стороны реки вышел Сыч: в бурой куртке и штанах цвета хаки, с ружьем за плечом.

– Сегодня охота! – крикнул ей. – На хищных бродяг! Слышала?

– Ты здесь одна? – спросил Ярмак, не опуская ружье полностью, ежесекундно нервно косясь на Сыча.

Тот медленно, но уверенно вышагивал к Ане. По мере его приближения Ярмак нервничал, брел следом и дергал ружье вверх-вниз.

Сыч остановился в двух шагах от Ани. Пристально осмотрел, задерживая взгляд на пораненной щеке.

– Заблудилась? – спросил, словно подсказывая ложь.

– Немного, – ответила она, взволнованно поглядывая на взвинченного Ярмака.

– Отбой! – крикнул Сыч приятелю, не сводя с нее хладнокровного взгляда. – Аня спутала тропы.

Ярмак медлил. Он опустил ружье, сделавшись каким-то испуганным, уязвимым.

– Может, я… – Повысил голос требованием: – Я?

И Сыч впервые повернулся к нему, выделяя слова:

– Я проведу ее.

Виновато глянув на Аню, Ярмак опустил голову. Хотел было что-то сказать, но потом развернулся к реке, без оглядки пошел прочь. Сыч пожирал ее пустым взглядом. Аня стояла окоченевшей фигуркой, наблюдая, как силуэт Ярмака отдаляется, превращается в размытое пятно. И они остались одни. В мертвой тишине, во взаимной неприязни.

– Нам туда, – указал пальцем Сыч в чащу дубравы.

Аня хотела кричать, звать на помощь, но почему-то стояла рабски и смотрела в темноту его глаз, – как на рычащего пса, когда знаешь, что только провоцируешь нападение, но все равно оцепенело стоишь и смотришь.

Сыч сделал шаг. Она вздрогнула, сжала кулаки, а он безразлично прошел мимо, велев не отставать. Аня плелась позади, дрожа от холода и колючего шепотка страхов. В ложбине они поравнялись плечом к плечу. Она смотрела под ноги, мучась головокружением и догадываясь по выступающим кускам пластикового мусора, что они направляются к степи. Из сугробов торчали куски старых шин, голые куклы, дырявые корпусы техники. Полиэтиленовые ленты свисали с деревьев, ветер вращал торчащий обод велосипеда.