«На что вы спорили?

На желание.

Теперь оно мое»

Он читает мое лицо, видит все, что проносится в моей голове. И, не дожидаясь ответа, протягивает мне руку.

— Вот мое желание. Потанцуй со мной.

Эндрю Стоун с протянутой рукой. Тот самый Эндрю, который «я не танцую, Элизабет». Я сдаюсь. Наши пальцы переплетаются, и я забываю все, что мучило меня столько дней. Всю боль, обиду, непонимание и ожидание хоть одного намека на то, что все это мне не показалось. Забываю о существовании Рози, Райана Норта и вообще всех людей в этом зале. Есть только он, я и наши руки, которые наконец-то снова держат друг друга. Хочется, чтобы это длилось вечно. Наверняка для таких как я в аду есть отдельное место. И мне точно предстоит в нем оказаться. Надеюсь, еще нескоро. Хотя иногда кажется, что я уже там.

Мы смешиваемся с танцующими парами в центре зала, он медленно привлекает меня к себе, обнимая за талию. Тепло его тела и аромат парфюма сводят с ума, хочется завернуться в этот момент, как в одеяло, и не вылезать из него до конца своих дней. Боже, ну почему самый неподходящий мужчина становится самым необходимым? Почему нельзя было вот так сходить с ума по Майку? Почему меня устраивало, что он просто был? А теперь недостаточно всего этого «просто». Теперь мне нужно все и сразу, с ароматом терпкого сандала, теплого дерева и взглядом черных глаз. Теперь мне нужен он.

Мы плавно кружимся в центре зала под нежную классическую мелодию, которая, конечно, мне незнакома. Пышная юбка моего потрясающего платья шуршит вокруг нас, стены бального зала переливаются отблесками тысячи искусственных свечей. Чувствую себя как в сказке, без единого отступления от сюжета. В полночь я превращусь в тыкву. А пока греюсь под теплым взглядом этих невероятных глаз и наслаждаюсь моментом.

— Нас увидят.

— Я хочу, чтобы он видел.

— Что? — больше похоже на возмущенный выдох, чем на вопрос, но он понимает.

— Я хочу, чтобы он смотрел. Пусть любуется.

— Боже, и давно он в курсе? — я испуганно обвожу взглядом зал.

— С того самого момента, как Оливия раздвинула перед ним ноги. Ну, или минут через пять после этого.

Не может быть! Хотя кого я обманываю? Ведь все на поверхности. Оливия может спать с Нортом и выбалтывать ему все секреты, как и я могу подписывать соглашение о неразглашении, а затем безудержно целоваться с владельцем своей компании. Заведомо зная, что мне ничего не светит. Голос сердца всегда громче голоса разума. Или в этот момент кричит вовсе не сердце?

— Давай сыграем в игру.

— Какую? — я подозрительно кошусь на него.

— Правда или действие.

— Ни за что, — фыркаю я.

— Я разрешу тебе быть первой, — хитро щурится он.