Тимоти останавливает проходящего мимо официанта с шампанским и снимает с подноса два фужера. Я, не глядя на него, выпиваю свой залпом. Старик одобрительно хмыкает и протягивает мне свой бокал.
— Не осуждайте меня, — бормочу я.
— И не подумал бы.
Я чувствую себя не в своей тарелке и вообще не понимаю, зачем здесь нахожусь.
Ведущий в микрофон приглашает всех гостей занять свои места. Толпа двигается вперёд. Тимоти снова предлагает мне свою руку, мы вместе с остальными парами проходим в зал, заставленный стульями, и занимаем свои места. Начинается официальная часть.
Гала-вечер посвящен сбору средств в пользу тяжелобольных детей. Ведущие повествуют об истории зарождения благотворительного фонда и суммах, которые уже удалось собрать. В предыдущем году пожертвования составили более 720 000 фунтов и спасли тысячи маленьких жизней, в этом году, с милой улыбкой вещает ведущий, надеются собрать больше.
Нервно кручу в руках табличку с номером для аукциона. Не понимаю, что я вообще здесь делаю. Этот мужчина просто невозможен! Зачем он меня сюда притащил?
— Найти тебе ещё один бокал? — слышу у самого уха знакомый шепот, от которого тело тут же покрывается мурашками.
Эндрю и Рози сидят прямо позади нас. Он даже при своей девушке умудряется что-то шептать мне, выводя весь мой мир из равновесия и жалкого подобия баланса. Смерив его взглядом, полным призыва к остаткам совести, поворачиваюсь вперед. Отчетливо слышу, как он усмехается мне в спину.
На сцену поднимается блондинка, ошеломляющая своей красотой. В золотом платье с длинным разрезом, при ходьбе демонстрирующим ее длинные ноги. Она как будто сошла с обложки журнала минуту назад и сейчас стоит перед нами, улыбаясь своей голливудской улыбкой.
Я любуюсь ею и бросаю мимолетный взгляд через плечо на Эндрю. Кажется, он превратился в камень. Челюсть напряжена, глаза неотрывно следят за тем, как девушка занимает место у стойки микрофона.
— Кто это? — шепчу я, наклонившись к Тимоти.
— Джейн Аштон, — поясняет он с кислым лицом, — бывшая жена Эндрю.
Перевожу удивленный взгляд на сцену, где блондинка сладким голосом говорит в микрофон о благотворительности и что-то о добрых и неравнодушных сердцах. Картер презрительно фыркает.
— Кажется, она вам не слишком нравится? — снова обращаюсь я к нему.
— Не кажется, — усмехается старик. — Пытаюсь понять, как из человека без сердца могут так легко литься такие благородные слова.
— Что же она натворила? — шепчу я.
— Сейчас не время для разговоров, — мягко журит меня Тимоти.
Начинается аукцион. Публика оживляется. Видно, как по залу пробегает волна возбуждения. Люди расправляют плечи, заинтересованно оглядываются по сторонам, высматривая своих соперников, и нетерпеливо покручивают таблички с номерами.
Я тоже заражаюсь всеобщим радостным возбуждением и кручу головой по залу, дивясь нарядной публике и количеству драгоценностей, которые могли бы затмить звезды на ночном небе. По крайней мере, на Лондонском точно.