— Куда ж вы, на ночь глядя? — ахнула мать.

— Ночь — их время, ночью они выходят, — спокойно сказал охотник. — Не по нутру мне норы искать. Ну что, пойдём?

Тут он посмотрел на меня.

— Да вы на него не смотрите! — замахал руками типа-отец. — Это сын наш, он с рождения лежит колодой. И не говорит даже.

Охотник усмехнулся и продолжил смотреть на меня.

Под этим взглядом я зашевелился и впервые в жизни сел на своей лежанке. Опустил ноги на пол.

— Пресвятая Богородица! — прошептала типа-мать.

— Это как же? — вытаращил глаза типа-отец.

— Не зря я сюда зашёл, — сказал охотник. — Ох, не зря. Судьба всегда приведёт туда, куда надо.

Мы шли по ночному лесу. Я — Я! — шёл по ночному лесу. Под босыми ногами стелилась прохладная трава. Я то и дело вздрагивал, ёжился. Было холодно, неприятно и вообще очень погано в ночном лесу после двадцати лет лёжки, но жаловаться мне в голову не приходило. Мышцы по какой-то загадочной причине не атрофировались. Всё это походило на сказку, на чудо, и я не собирался смотреть в зубы дарёному коню. Что я пойму в тех зубах, я ж не лошадиный стоматолог.

Плевать на холод и неудобство. Закалить тело — вопрос пары месяцев. Главное, что я, чёрт побери, иду на своих двоих!

— Мужик, а ты кто? — спросил я и впервые услышал звук своего голоса.

— Охотник, — отозвался мужик.

— Это я понял. А как ты насчёт меня узнал? Ну, как ты меня поднял?

— Шёл и почуял силу, как будто другой охотник уже в деревне. Зашёл посмотреть, увидел тебя. Твоя сила откликнулась на мою, и ты встал.

— И часто такое бывает?

— Никогда не было.

Он, мать его, даже не удивился. Люди здесь все были такими — они почти не удивлялись. Парень, который двадцать лет лежал в параличе, встал и побежал в лес? Ну, бывает, чё. Перун спустился с неба и отоварил молнией Фрола — видать, нагрешил Фрол, так ему и надо.

Мифологическое сознание как оно есть.

— Другое важно, — сказал охотник. — Хочешь остаться с родителями?