— Но ты ЗНАЕШЬ как будет. И можешь взять у своих в долг. Только не говори, что Таррагона бедная и там не у кого занять. И в итоге наваришься больше всех. Синдикат — это сговор независимых субъектов, поймите. Мы все разные, но мы — одна команда. В этом наша сила.
— Я тебя понял, — кивнул он. — И подскажу то, что ты не учёл. У твоего плана есть сложности. Соседняя Вандалузия. Они могут поставить в королевство много своего зерна. Но… — Его глаза хитро сузились. — Ты прав, это хорошая информация. Как ты назвал?
— Ин-сай-дер-ская, — по слогам повторил я. — Это когда знаешь то, что не знают другие. Приём ты знаешь ВСЁ. Аквилея и Магдалена знают только половину. Мы дадим им заработать, это в наших интересах, но полноценными членами синдиката они не являются.
— Так ВОТ ЭТО и есть синдикат? — округлил глаза Томбо, только сейчас поняв масштабы.
— Да, — улыбнулся я.
— А сборище купцов, что обсуждали вначале…
Моя улыбка стала ещё шире.
— Ну, раз они сами не захотели — зачем их неволить? Логично же? Не захотели быть хищниками — будут закуской.
— Рикардо, если всё получится, я стану либо бургомистром Альмадены, — произнёс вдруг Гонзалес, — либо мне придётся бежать оттуда без оглядки и забыть про то место навсегда. Я, конечно, стану очень богатым человеком… — натужно скривился он.
— Фредерико, официально приглашаю тебя к себе! Магистратом торговли. — высокопарно произнёс я. — Если дома тебя не оценят.
Все сидящие за столом довольно заулыбались. Кажется, мы найдём общий язык. Остался дьявол — детали, сейчас станет тошно от их обсуждения, но в целом я был уверен, план сработает.
И что-то подсказывало, это не последний радикальный план крутой афёры в этой жизни.
Глава 18. Осада
Ждать и догонять — худшее, что существует в этом мире.
На башенке дул ветер. Пронизывал до кости. Я уже говорил, что крутые особняки здесь строят похожими на маленькие замки? В моём магдаленском быи даже две башенки, больше декоративные, но с них реально было видно всю улицу, и можно было стрелять из арбалета. Я, как граф, мог не стоять тут лично и не всматриваться в вечерний сумрак города, для этого хватает подчинённых. Но когда такое нервное напряжение, сам не сможешь сидеть в стороне. Да, стоя под пронизывающим ветром, я мало чем в ситуации помогу, но сидеть у тёплой печки внутри дома и бездельничать — сто крат хуже. Месяцы тут длинные, а весной погода в целом не подарок — даже в конце Апреля бывает холодно. Слава богу тут в домах не камины, местные додумались, что печи гораздо эффективнее обогревают дома, а то стало бы совсем грустно. Правда печки маленькие, с нашими русскими сравнивать — вообще не вариант, но их хватает. Но мне не сиделось, лучше постоять под пронизывающим степным ветром.
— Ричи, пойдём. Мы вкусный суп приготовили. Мо малагскому рецепту. — Это Ингрид. Поднялась, вылезла через люк, и под еле заметный смешок стоящего рядом настоящего караульного подошла сзади, обняла за плечи. Я развернулся, заключил её в объятия. Смахнул с её лба чёлку.
— Не могу. Не сидится.
— Ты должен поесть. Ночью тебе потребуются все силы, твоё сиятельство. Твой дар — это что-то, я такого никогда не видела! — А тут в голосе уважение. — Без него твоим солдатам будет сто крат хуже, так что пойдём ужинать.
Истину говорит. Не поспоришь. Я вздохнул и оставил пост.
Накрыли мне на терраске патио. Все уже знали, что его сиятельство не мёрзнет, а воздух тут был лучше, чем спёртый в гостиной. И правда вкусно. Рядом сидели четыре девушки, принявшие моё уникальное предложение и имевшие по этой причине виды на мою постель. Не стал их разочаровывать, этой же ночью всех скопом туда и затащил. Никто не ломался. Как объяснила Ингрид утром, когда причёсывалась: