— А кому тут рассказывать, Никодим Аристархович? Один ты в глуши своей сидишь, как пень замшелый.

— Что ж один-то? Вовсе не один. Почитай, кажной день людины за песком приезжают. А то бывает, лесовик в гости заглянет, аль кикимора какая с посёлку придёт. Их нынче в посёлку понабралось жуть сколько много. Не иначе, собор у них случился.

Жабоид вытянулся, словно загадку надоедливую разгадал, и обрадовано засверкал зубами.

— Так и есть, дорогой Никодим Аристархович! Так и есть! Собор! Мир таких соборов ещё не видывал.

— Вот ведь окоянство, ох… — завздыхал мужичина. — Не иначе кикиморы вдругорядь непотребство задумали. И снова у меня под боком…

— Именно так! Об этом я и хотел с тобой поговорить. Даже человека специального из города привёз, — жабоид указал на меня. — Ну так что, пустишь?

Никодим Аристархович пускать нас не хотел. Он недоверчиво сморщился и закусил губищу. Но любопытство перебороло недоверие, и он махнул рукой:

— А-а-а-а… непутный ты, непутный. Заходь, ладно. Но если что… — он потряс пальцем.

Палец походил на снаряд от ста пятидесяти двух миллиметровой гаубицы, и мне стало не по себе. Мой обрез в сравнении с этим пальцем обычный сувенир.

Однако дело важнее страха, и мы направились к вагончику. Возле двери я на секунду придержал жабоида.

— А чего там кикиморы задумали?

— Ничего они не задумали. Это так, для связки разговору. Ты мне поддакивай и головой кивай, остальное я решу.

— А что это за мужик вообще?

— Верлиока.

Вот как? В сказках мне попадалось это имя. Грубиян, уголовник, неимоверно жестокий тип. У деда какого-то двух внучек и бабку порешил — полный неадекват. Чтобы воскресить родственников, деду пришлось Верлиоку убить. Так неужели и жабоид задумал ужасное…

— Ты завалить его хочешь? — зашептал я. — Ты чем думаешь? Да его ни один обрез в мире не возьмёт!

— Почему завалить? Ты о чём? На такого богатырь нужен. Витязь! А то и два. Мы пойдём другим путём.

Другим путём… Это я тоже где-то слышал. Ну хорошо, попробуем.

Внутри вагончик оказался не лучше квартиры моего соседа снизу — грязь, вонь, бардак. Нет, не так: вонь, грязь, вонь, бардак, вонь. Меня едва не стошнило. На загаженном столе лежала посуда с останками протухшей пищи — я даже стесняюсь подумать, что это была за пища — под низким потолком висели портянки, на полу валялись старые кости, тряпьё, собачьи хвосты. Это мы здесь чай пить собрались?

Я протиснулся ближе к печке. Ни к какой еде я здесь не притронусь разумеется, но хоть согреюсь немного, а то замёрз совсем. Жабоид сел на табурет возле стола, Верлиока притулился напротив. В узкой обстановке вагончика он выглядел ещё опаснее. На улице от него можно было убежать, а здесь и увернуться не получится. Зря я, наверное, к печке пробрался, надо было у порога оставаться.