— Так Мадил — это человек или государство?

— Владыка един с его землёй! — выпалила Вероника, возмущённо вскинув подбородок. Надо отдать ей должное, этот жест был чертовски мил. Эвакил закашлялся, и я уловил в этом кашле едва слышимое: «Как же, его», — Невозможно отделить величие Владыки как личности от его свершений и того благоденствия, что он привнёс тысячам неупокоенных и тем, кто нашёл окончательное посмертие.

Видимо, развязывание смертоубийственной войны не являлось для Владыки помехой на пути к благоденствию. Но я сомневался, что кто-то настолько фанатичный, как Вероника, осознал бы основы гуманизма.

Мы перебросились ещё парой слов, и Вероника оставила нас, уехав вперёд. Вскоре я заскучал, но жрец не выглядел готовым продолжать общение, так что оставалось только вертеть головой по сторонам. Пейзаж не внушал: с двух сторон дорогу окружали деревья. С превеликим удовольствием махнулся бы местами с теми, кто с пеной у рта отстаивал романтику неспешных поездок. На мой взгляд, когда единственный выбор заключался в том, ехать ли в повозке и отбивать зад или идти пешком и глотать пыль, такие путешествия следовало посылать куда подальше при первом намёке на них. Увы, мне такой роскоши не досталось.

Какое-никакое движение началось, когда мы вышли из леса на равнины. Отряд стал готовиться к привалу. Мне выдали котелок и приказали наполнить его. Рейнджер из меня получился бы никудышный: в поисках ручья я почти заблудился (и это в полях!) и пару раз угодил в овраг, причём второе падение едва не стоило шеи. На фоне этих достижений мысли о побеге я задвинул в далёкий ящик. Городской житель не прожил бы в дикой природе и трёх дней.

На обед дали посредственную мясную похлёбку, приправой к которой служила прокалённая в горшке зола неизвестного растения. Рассчитывать на разнообразие специй не приходилось, но отсутствие даже соли и перца удручало неимоверно.

Путешествие выдалось незапоминающимся. Иногда мы проезжали мимо деревень, но остановок не делали. Видимо, припасов хватало и без этого. Поселения выглядели более запущенными, чем та деревня, откуда мы начали путь. Потом равнины вновь сменились лесом. Из других событий… однажды Вероника и Эвакил вступили в жаркую перепалку, когда жрец узнал о намерении девушки сделать меня рыцарем.

В тот момент мне показалось, что вспыльчивая слуга Владыки поубивает всех поблизости. Что ж, всё больше причин надеяться на то, что комиссия решит не отдавать меня ей… На всякий случай я уточнил у Эвакила, существовало ли в Аглоре рабство. Феодальные отношения между дворянами и крестьянами имелись, однако без оснований объявить тебя собственностью другого никто, кроме короля, не мог. Очевидное исключение в виде царствующей особы походило на дань абсолютизму, хотя на практике, как я подозревал, без согласия большинства дворян король обладал малой властью.

За всё время путешествия Ланда так и не показалась на глаза, предпочтя двигаться в авангарде. Скорее всего, она не горела желанием встречаться с Вероникой.

Когда на горизонте показались городские стены, я чуть не стал прыгать от радости. Пусть короткое, но странствие измотало донельзя. Я всей душой надеялся, что в столице для путников найдутся горячие ванные, потому что холод местных рек и озёр отбивал желание купаться. И это несмотря на то, что стояла только ранняя осень! От здешних ветров слабо спасала даже куртка, которую выдали обозники.

От нетерпения дрожали ноги, то ли призывая пуститься в пляс, то ли поторапливая. Я поймал себя на странной мысли: до сих пор не удосужился выяснить название столицы. Впрочем, эту проблему решил Эвакил, сообщивший, что впереди Новая Литеция. Не трудно было сообразить, что Старую Литецию сделал своей резиденцией Владыка.

Усилием воли я успокоил взбудораженное тело. Ожидание изматывало, но результат заслуживал того. Скоро я попаду в цивилизацию.