- Мама, ну куда столько? — беспомощно улыбнулась Галя. — Я же сказала: не голодна я! Чаю вот только и попью…
— Ты ешь, дочка, ешь! Поснедай вот, что хочешь… немножко! Ну как же так, не предупредила ты меня, я пирогов бы справила!
— Да какие там пироги, мне за фигурой следить надо! С пирогов твоих я, как бочка, сделаюсь! Твой дорогой Владик на меня тогда и не взглянет.
- Да перестань ты! Брехня всё это… — Антонина вертелась вокруг сидевшей за столом Галки и никак не могла успокоиться. — Еще как взглянет. А то — я ему не взгляну! Ишь! Пусть только попробует не взглянуть…
- Ой, да хватит мельтешить, в глазах рябит от тебя! Уймись, сядь уже!
- Сажусь, сажусь… — Антонина села напротив Галки. Внимательно посмотрела на нее. Какая же красавица выросла у нее дочь! Как в старину говорили: ни в сказке сказать, ни пером описать… Да какая статная, да высокая… Чудо, а не девица!
— Слышь, Галь… а может, беленькой тебе налить, а? — спросила Антонина. — За нашу встречу… Стопарик-то прихлопнешь, поди?..
— Мама… ты чокнулась, что ли? Какой еще стопарик, если у меня поезд через четыре часа? — Галя смотрела на мать с нежной укоризной.
— А, не хочешь? Ну и ладно… Ладно! — торопливо согласилась Антонина. — А я тогда сама выпью чуток. Дочка ведь ко мне приехала — радость-то какая! Ты не против?
— Ты у себя дома, мам, — сухо ответила Галя. — Как я могу быть против? Мне от этого никакой радости нет, но… пей, коли душа просит.
Антонина порывисто сорвалась с места, раскрыла висящий над столом шкапчик и вытащила из него початую бутылку «Столичной». Поставила себе маленький граненый стаканчик, вновь села за стол, наполнила стаканчик до краёв…
— Ну, за тебя, моя родная! — сказала она, поднимая стакан. — Красавица ты моя…Как же я скучала-то по тебе! Господи, наконец-то приехала! Ну, за твоё счастье! Чтоб было оно у тебя не как у меня…
Галя смущённо опустила взгляд своих чУдных серых глаз, робкая улыбка тронула ее губы. Антонина выпила стакан единым духом, смачно закусила хрустящим огурцом.
— Галочка… ты ешь, пожалуйста, ешь! Негоже в дорогу-то с пустым желудком отправляться… — сказала мать слегка поплывшим голосом. — А давай я тебе чаю налью? Чайник-то вон вскипел уже…
— О Господи… — вздохнула Галя. — Ну что с тобою делать, налей…
Антонина вскочила снова, заварила дорогой гостье свежего крепкого чаю. Подвинула ей печенье, конфеты…
— Кушай, миленькая, кушай… — скороговоркой проговорила она. — Мне для тебя ничего не жалко. Послушай, а может, останешься, а? Хоть на ночь осталась бы! В кои веки у матери праздник такой, и вот сразу же уезжать. Неправильно это…
— Правильно, неправильно, надо ехать, мама, — сказала Галя. — Нельзя мне к началу семестра опаздывать. Дела у меня… неотложные.
— Вот так всю жизнь, — горько вздохнула Антонина, наливая себе еще полный стакан водки. — Мать у тебя завсегда на последнем месте и была. Дома жила — так одни тряпки, шмотки, кобели там молодые у тебя на уме, а на мать наплевать! Она ведь как лошадь ломовая, всё выдюжит! Тебе было лишь свое бы взять, а там хоть трава не расти…
— Да что же такого я у тебя взяла? — горько заметила Галя, наблюдая, как мать выливает себе в горло второй стакан. — Уехала в Москву от тебя в чём была! Разве что учебники, да тетрадки с собой прихватила. Тебе ведь они были без надобности?