— Да, да, я сейчас, — ободряюще улыбнулась Ольга, — я молодого человека жду.

— И не побоялись привести своего молодого человека сюда, — буркнула женщина, — я бы постыдилась.

— В этом конкурсе участвует моя сестра, — добродушно объяснила она.

— Что может быть интересного, на чужие прелести смотреть. Глядите, уведут из-под носа молодого человека вашего, — не унималась служительница театра. — Мужчины ведь они как дети. Покажешь им голую коленку, и они уже готовы рваться в бой.

— Этот не такой, — рассмеялась Оля.

И в тот момент она заметила его. Запыхавшийся Эдуард ворвался в театр, в его темных волосах поблескивали снежинки. А на его руке… что за чертовщина?.. На его руке повисла смеющаяся девушка, на вид Олина ровесница. Только она, естественно, была, мягко говоря, стройнее Ольги. Невысокая, с примятыми белой шапкой каштановыми волосами ниже плеч, румяная. Из-под растрепанной розовой шубки выглядывает подол нарядного платья в тон. Девушка эта сразу привлекала к себе внимание, она не боялась быть ярким пятном на фоне по-зимнему унылых черно-коричнево-серых горожан.

«Интересно, кто это такая? Почему он меня не предупредил? Может быть, встретились случайно на пороге театра? Старая знакомая? Ага, а почему тогда он ее за руку держит? Как я выгляжу?» — обо всем этом она последовательно подумала, пока они к ней шли.

— Оленька! — Эдуард расцеловал ее в обе щеки, не обратив внимания на то, что для приветственного поцелуя ему были храбро подставлены губы. — Какая ты сегодня хорошенькая! Извини, ради бога! Опоздали мы, пробки страшные!

— Привет. Идемте быстрее, все уже в зале, — она старалась казаться невозмутимой, хотя миллион вопросов и пессимистичных догадок кружились над ней, как стая голодных хищных птиц.

Эдик помог своей спутнице освободиться от розовой шубки. Она была еще более тощая и хорошенькая, чем Оле показалось изначально. Ко всему прочему ее белозубую улыбку обрамляли ямочки на щеках — как мило и сексуально! Какой кошмар!

— Познакомьтесь, девочки. Ольга, моя лучшая подруга… А это Даша, моя невеста.

— Что?! — выдохнула Оля, мигом позабыв о конкурсе, о трепещущей от волнения сестре и маме, которая надеялась познакомиться с Олиным кавалером. Что он несет? Какая еще невеста? Это розыгрыш?

— Невеста, — терпеливо повторила улыбчивая Даша.

— Ну… это… приятно познакомиться, — выдавила она. В голове пульсировало возмущенное: «Как он мог?» — Эдуард почему-то ничего о вас не рассказывал.

— Зато о вас он рассказывал много, — Даша схватила ее за руку.

Оля заметила, что у нее были длиннющие ногти, загибающиеся вовнутрь, как когти какой-нибудь птицы феникс. Тоже, естественно, розовые. Оля решила, что от этого изобилия розового цвета у нее вот-вот разболится голова. Или радужный цвет здесь ни при чем? Да какая, к чертям, разница, главное, что ей срочно требуется аспирин. А еще лучше — крысиный яд. Чтобы отравить Дашу, а потом отравиться самой… Но почему он столько времени молчал? Почему нельзя было рассказать ей по-хорошему… И потом, она же собиралась представить его семье! Он же сам говорил — они увидят, что у тебя есть поклонник, и успокоятся.

Наверное, череда этих безрадостных мыслей четко отразилась на ее позеленевшим лице. Эдик потрепал ее по плечу.

— Ты не волнуйся, Оль, я о нашем уговоре помню. Просто у Дашки совершенно случайно тоже оказался билет на этот конкурс. Но она будет сидеть в другом конце зала, а мы с тобой рядом, как и договаривались…

— Я в курсе! — Даша вновь продемонстрировала свои умопомрачительные ямочки. — Эдик должен сыграть роль вашего поклонника. Я не против. Я даже на него не взгляну… А после конкурса можно завалиться куда-нибудь и отпраздновать! Ох, я обожаю розыгрыши!

— Котенок ты мой, — умилился Эдик. Романтичное присюсюкивание придавало ему идиотический вид. Или, может быть, Оле так показалось потому, что котенком назвали не ее? Может быть, она всю жизнь только о том и мечтала, чтобы хриплый и дрожащий от нежности мужской голос мимоходом причислил ее к семейству кошачьих?