— Вы — просто сенсация. — Он пожал мне руку. Пару недель назад я бы в обморок упала от одного его прикосновения, а короткий диалог с ним, секс-символом, стал бы одним из ключевых событий моей жизни. Я бы еще долго об этом рассказывала онемевшим от зависти подругам. А потом мы бы вместе вздыхали над его фотографией… А теперь вот он смотрел на меня восхищенно. На меня!

— Если честно, я не ожидала такого успеха. Мне говорили, что пробиться сложно. Теперь мне кажется, что я не приложила к этому никаких усилий.

— У вас такая внешность, такая фактура, что никакие усилия не нужны. Вы сами по себе звезда, от природы.

Боже, думала я, неужели он говорит это именно мне?

— Поедете потом в «Джусто»?

— Не знаю, — замялась я. Когда я в последний раз пыталась попасть в «Джусто», меня попросту не впустил охранник, мотивируя это тем, что клуб якобы арендован под частную вечеринку. Но я-то знала, что «частная вечеринка» — это пароль для вежливого отказа неудачникам. Конечно, актеру я о том инциденте рассказывать не стала.

— На вашем месте я бы не стал отказываться. Там будет огромный торт, а еще особо важным гостям подарят золотые часы. Вы-то точно окажетесь в их числе.

Я недоверчиво улыбнулась.

Самое удивительное, что он оказался прав. Организаторы вечеринки и правда вытянули меня на сцену и торжественно вручили часы. Потом меня угощали шампанским, пинаколадой и кокаином, потом я непонятно каким образом оказалась в «Априори» с юным голубоватым ви-джеем и двумя манекенщицами-близняшками. Потом кто-то отправил меня домой на ретромобиле, блестящем «мерседесе», который словно был выкраден из черно-белого кино.

А на следующий день я получила гонорар за концерт, и оказался он втрое больше, чем то, на что я несмело рассчитывала. Как забавно, думала я, собираясь порадовать себя целым днем расслабленного шоппинга, за эту развеселую жизнь еще и деньги платят…

В тот день я приобрела в ГУМе туфли «Гуччи» и сумку к ним в тон. А потом отправилась в китайский ресторан и заказала самое дорогое блюдо, на вкус оказавшееся отвратительно пресным. Я была красива, свободна, богата и почти знаменита. Впереди была вся жизнь — миллион легких, как игристое вино, дней, заполненных вечеринками, фотовспышками, платьями от Готье, суши-барами, искрящимся городом, в котором мне отныне было дозволено хозяйничать…

…Я перевернулась на другой бок. В темноте моя новая спальня не смотрелась так вопиюще убого, как в безжалостно-объективном свете дня. В комнату заглянула Женя.

— Анечка! Не пора ли тебе вставать? А то ночью уснуть не сможешь.

— Да, конечно. — Я села на кровати и сунула ноги в разношенные тапочки. Да здравствует конец эпохи Гуччи! Добро пожаловать в мир стоптанных штиблет!

— Я блинчиков напекла. Есть варенье, мед и овечий сыр. Надо же как-то отметить наше знакомство.

Чай пили у телевизора. Женины блины были вкусны божественно. Кружевные, горячие, с аппетитными потеками растопленного масла. Они были гораздо вкуснее самого дорогого блюда китайского ресторана…

— Смотри, какая уродина, — неожиданно сказала Женя, кивнув на телеэкран.

Я машинально проследила за ее взглядом и чуть со стула не упала — по телевизору показывали… меня. На мне было платье с пышной коротенькой юбкой и плотно прилегающим лифом и задорные белые гольфики.

— Почему это — уродина? — я наконец пришла в себя. — По-моему, очаровательная женщина.

— Да что в ней очаровательного? — фыркнула Женя. — Ты только посмотри на ее ноги.