Влада выслушала ее с выражением недоумения на хорошеньком лице.
— Ты чего, Оль? Что за бред? Целомудренная девушка мечтает стать развратной?
— Ничего, — смутилась Оля, — это просто тайное желание. Совсем необязательно, что я этого хочу на самом деле. У тебя ведь тоже есть тайные желания. У всех есть.
— У меня нет, — покачала белокурой головой сестра.
— Тогда тайные страхи.
— Да, боюсь поправиться… Ой, извини!
— Ничего, я привыкла… Ладно, забудь о том, что я сказала.
— Тебе бы тоже лучше об этом забыть. Оль, какая же ты у меня еще глупенькая, — вздохнула Влада.
— Почему это? — вскинулась Оля.
— Потому что ты ничего не понимаешь. Если бы у тебя была возможность вести себя так, как я или эта твоя Милка… ой, извини!
— Немедленно прекрати извиняться. Я знаю, что я толстая, и мне не обидно. Ясно?
— …короче, если бы такая возможность была, это тебе приелось бы через неделю.
— Почему ты так решила? Разве может приесться красивая жизнь?
— Может, — уверенно кивнула Влада, — и потом, не уверена, что это и есть красивая жизнь. Все ведь зависит от характера. Ты, Оля, девушка домашняя. Тебе бы мужика хорошего найти и детей растить.
— Не уверена.
— Просто ты еще слишком молодая, — Влада снисходительно потрепала ее прохладной ладошкой по щеке, — молодая и глупая. Когда-нибудь ты и сама это поймешь.
Оля ничего не ответила, только печально вздохнула. Хорошо, если так. Но вдруг это оптимистичное «когда-нибудь» не наступит вообще никогда?
Самое отвратительное на свете мероприятие — это обед в семейном кругу. Так считала Ольга, а кто осмеливался ей возразить, просто ни разу не присутствовал на обязательной воскресной встрече семьи Бормотухиных.
Это была мамина идея — собираться всем вместе по воскресеньям. И ни у кого не хватало духу ей перечить — несмотря на то что каждый присутствующий на обеде считал за удачу поскорее отделаться от общества родственников. Слишком уж разными все они были. Мама и тетя Жанна говорили преимущественно о своей дурацкой рубрике в журнале — то есть о сексе. Сами они упорно называли это разговорами о карьере, хотя со стороны были похожи не на бизнес-леди, а на двух стареющих нимфоманок. Отец, когда его появления в доме приходились на воскресенья, монотонно рассказывал о прошедших и запланированных путешествиях — он всегда был немного не в себе, а в последнее время, кажется, окончательно сбрендил. Владу интересовал только конкурс красоты — у Оли скулы сводило от ее экспрессивных монологов о завивке ресниц и преимуществах вертикального солярия над горизонтальным. Сама же Оля считала себя самым нейтральным персонажем — она могла вежливо и сколь угодно долго поддерживать разговор с любым из членов семьи, тщательно скрывая, что ей невыносимо скучно.
В воскресенье готовили плов. Мама колдовала над рисом, при этом у нее был вид лауреата Нобелевской премии по химии. Сосредоточенно нахмурившись, она горстями швыряла в кастрюлю какие-то пряности, бормоча что-то о пропорциях и граммах. Причем все знали, что Юлия Аркадьевна либо недосолит плов — и это будет наилучшим результатом ее кулинарных упражнений, либо наоборот — и тогда всем придется делать вид, что все в порядке, и наворачивать застревающий в горле соленый рис. Тетя Жанна шинковала овощи, Влада взяла на себя сложную роль главнокомандующего — она сидела на стуле, закинув одну длиннющую ногу на другую, и щедро раздавала ценные рекомендации. Больше она ничем помочь не могла, перед конкурсом ей нежелательно было портить маникюр. Ну а Ольге, естественно, досталось самое приятное — резать лук.