Добавляло возбуждения. Пальцами всю ее внутри чувствовал. У самого в горле пересохло от желания поскорее взять, погрузиться в стонущее вожделением тело.
Господи, Мариша, ты меня точно с ума сведешь… Я с тобой точно без мозгов останусь…
Лихорадочно облизнув пересохшие губы, Марина укусила Сергея за шею. Потому, что больше не могла терпеть эту ласку рукой.
Его умелые пальцы, знающие, как сделать ей хорошо и приятно…
Ее удовольствие, молчаливо рвущее изнутри…
Что-то невыносимое, нечеловеческое — так хотеть его. Ничего не видеть и не слышать, ничего, кроме него, не чувствовать. Звону пряжки ремня радоваться как спасению. Вскипать от первого касания его раскаленного и твердого члена к своему измученному телу. И захлебываться от полного проникновения…
Марина задержала дыхание, парализованная первыми ощущениями. Это не секс, это мученье какое-то. Все медленно, размеренно, едва-едва.
Неудобно-осторожно. В окружающей ночной прохладе. В одежде, которую хотелось друг с друга содрать. С дыханием сквозь сжатые зубы. С внутренним жаром, разрывающим кожу.
— Сереженька, милый, еще немножко, пожалуйста…
Он поцеловал ее, раскрывая влажные губы и погружаясь языком в рот.
Приподнял на себе и снова вжал в пах. Она судорожно выдохнула, вздрогнула всем телом, и вся сжалась вокруг него. Так плотно и сильно, что у Мажарина закружилась голова и едва хватило сил дождаться ее, не кончить. Не выплеснуться раньше. И только потом, позже с задушенным рыком…
Они отдышались. Мариша горячо лизнула его шею, проходясь языком по набухшим венам.
— Пульса нет… Мажарин мертв от счастья… все прекрасно… — хрипло прошептала она.
— Я сейчас вернусь… и укокошу тебя, Стэльмах… за то, что ты со мной делаешь… — Тяжело выговорил он. — Обещаю. Курить ты бросаешь.
Глава 5
Так продолжалось несколько дней: на телефонные звонки Марина не отвечала, но приезжала к Мажарину вечером. Сегодня он ей не звонил.
Что толку звонить в пустоту? Надоело, и не оставляло ощущение, словно он шлюха какая-то, и его используют. Будто он мальчик по вызову, хотя это она приходила к нему и уходила. Она эти встречи инициировала, никак не впуская его в свою жизнь. Чем она занималась? Как жила?
В Стэльмах было все, что должно его раздражать: пристрастие к сигаретам и алкоголю, развязное поведение, импульсивность. Но его это не отторгало, а почему-то затягивало с каждым днем все глубже. Уже затянуло.
Потому, что смотрел на часы и ждал. Бесился и ждал ее. И ничего не мог с собой поделать.
Наконец, около двух ночи в дверь позвонили. Мажарин, оторвавшись от ноутбука, хлебнул кофе и поднялся с кресла, чтобы впустить свою гостью.