– Что значит «не думаю»?

Глен пожал плечами.

– Ну, он всего пару раз играл. Я имею в виду, перед публикой.

Какого хрена?!

Я многого не знал о Шоне. Я предполагал, что он играл в различных группах и много лет. Невозможно играть так чисто, просто зависая и играя у себя в подвале. Но именно так Шон и делал. Парень был настоящим самоучкой и совершенно лишен опыта выступления на сцене. Позже я узнал, что Шон и Глен выросли в неблагополучной семье и, чтобы справиться с болью, погрузились в музыку. И не только стали профессиональными музыкантами, но и невероятно близкими друг другу. Глен начинал в подвале, а в итоге ушел в мир профессиональной музыки. Он справлялся весьма хорошо. Шон большую часть оставался вне сцены, в тени, и довольствовался джемами и работой барабанным техником, но иногда играл с Гленом в канадской студийной группе Eidolon.

И мы взяли этого беднягу – с лишним весом, нездорового, неопытного – и бросили перед тысячами голодных трясущих головами металхэдов?

Нам повезло, что он ласты не склеил.

Но вот тебе совершенно невероятный счастливый конец. Шон оказался одним из самых надежных и устойчивых музыкантов, которых я знал. Спустя пять лет после крещения огнем в Рено он по-прежнему является барабанщиком Megadeth; лишь Ник Менза сидел за установкой дольше. Никогда не знаешь, что у человека внутри. Талант – лишь одна из черт, необходимых для успеха, и он часто переоценивается. Шон – потрясающий музыкант. Он барабанщик по профессии, но также может играть на гитаре, так же как Глен гитарист, но при этом опытный барабанщик. Но самое главное, что Шон умеет преодолевать любые трудности, а это качество я очень ценю. Парень просто продолжал вкалывать и работать, становясь лучше и лучше, познавая ремесло, пока однажды не стал выглядеть так, как должен: барабанщиком одной из величайших групп в хеви-метале. Как это может не заслуживать уважения?

Глен и его старший брат Шон Дроверы. Они умеют меняться инструментами, и мы несколько раз так делали

Хотя, честно говоря, после того первого выступления у меня были смешанные чувства. Я не знал, протянет ли этот состав хотя бы неделю, не говоря уже о многих месяцах до завершения мирового турне. Но Шон запрыгнул на коня, и сразу стало ясно, что он не только талантливый, но и обладает духом бойца. Глен тоже крут. И Джеймс. Впервые… скажем… за долгое время стало снова весело исполнять музыку. И находиться в Megadeth тоже было занятно. Мы прокатились по Штатам с ребятами из Exodus, и везде был аншлаг. Затем, сделав перерыв на Рождество, отправились в Европу и проехались с Diamond Head и Dungeon. Все шло как по маслу до мая 2005-го, когда мы должны были выступить в Греции и Израиле с группами Rotting Christ и Dissection, обе из которых, справедливо или нет, считались «сатанинскими» группами.

Теперь это, очевидно, стало чем-то вроде дилеммы. Когда я впервые принял христианство, то почувствовал, что мне требуется защитить себя от пагубного окружения. Некоторые проходили через спасение и переходили к окружению, которое вело к достойной, осмысленной тихой жизни. Я же не мог этого сделать. Слишком многие знали, кто я и как я жил раньше. Слава может быть ужасной, может быть и занозой в заднице. Когда Дэйв Мастейн объявляет о своем обращении в христианство, найдутся те, кто посчитает это лицемерием.

«А, ну да… Мастейн – христианин. Этот чертов алкаш и наркоман».

Ну, на самом деле, именно так и было. И разве может быть лучшая причина впустить Бога в свою жизнь и искупить все ужасные грехи, которые я совершил? Я не мог изменить мнение людей и, честно говоря, не хотел и пытаться, но мог осуществить определенную степень контроля над своей жизнью. Мог стать лучше. И осторожнее.

Чтобы продолжать вести здоровый образ жизни, я должен был избежать выступлений с группами, чье философское мировоззрение оскорбляло мои убеждения. Разумеется, существуют различные ступени. Я никогда не был тем христианином, который встает у тебя перед лицом и говорит, как надо жить. Я не проповедую Христа. Каждому – свое. Но в этот момент моей жизни, вновь спасенной, было просто неправильно делить сцену с группой, которая называется «Гниющий Христос». Группа, пару лет назад принимавшая участие в фестивале под названием «К черту Бога».

Раз уж на то пошло, многого о музыке каждой из этих групп я не знал. Но точно знал, что если нужно провести черту, то вот она. Мне было некомфортно находиться в одном туре с «Гниющим Христом». Меня оскорбляло такое название. Моя группа существовала уже два десятка лет, мы продали свыше 20 миллионов пластинок. Считаю, что заслужил право самому выбирать, с кем мне играть, а с кем – нет.

Что же касается Dissection, ну, здесь все немного сложнее. Я зашел на их сайт и обнаружил, что они из Швеции и один из основателей группы, Йон Недтвейдт, был настоящим сатанистом. Затем я узнал, что он поливает меня грязью в интернете в свете моих религиозных преобразований. Я был, как он сказал, его «заклятым врагом». Поверить в это не мог. Я даже не знал этого парня, а он уже объявил мне войну. Поначалу я списал это на старое доброе шведское безумие. Затем немного покопался в интернете, и то, что откопал, было, мягко говоря, тревожно. Этот больной ублюдок недавно провел несколько лет в тюрьме по обвинению в соучастии в убийстве.

Независимо от мотива и степени его вовлеченности, это был явно плохой парень с нарушениями психики, и я воспринял его угрозы всерьез. Я выказал озабоченность своему агенту, который, в свою очередь, выказал озабоченность промоутеру концерта… и тот тут же выкинул Dissection с тура. Но это не конец истории. Спустя пару недель мы должны были отыграть на фестивале во Франции с десятком других команд, среди которых оказались и Dissection. Здесь я уже никакого контроля не имел. Если мы выступаем в роли хедлайнеров, и какой-то промоутер ставит нам на разогрев Rotting Christ или Dissection, я имею право отклонить это решение. Но фестивали – это длительные многослойные мероприятия, рассчитанные на широкую публику, и нет ничего необычного в том, что группы из разных жанров и происхождений выступают на одной сцене. Полагаю, мы могли отказаться от участия в фестивале, но не думаю, что в этом была необходимость. По крайней мере, пока Недтвейдт не стал нести чушь в интернете, и на этот раз он обещал, что, когда Megadeth прилетят во Францию, он будет меня ждать.

Его слова заставили меня задуматься. Парень отсидел в тюрьме, поэтому вряд ли перспектива наказания служила для него сдерживающим фактором. В данном случае мой обычный арсенал запугивания – слава, деньги, власть, опыт в боевых искусствах – ни хрена не значил. Этот парень знал, каково это – лишить кого-то жизни. Я – нет. Был ли я напуган? Да, в некоторой степени. Однако больше меня раздражало, что мой агент поставил меня в затруднительное положение, когда не только моя безопасность оказалась под угрозой, но и сам я стал объектом большой сетевой ереси: Дэйв и его предполагаемый христианский фанатизм (который не был фанатичным, поскольку я никому его не навязывал), выступающий против этого бедного безобидного дьяволопоклонника и небольшой группы, фронтменом которой он являлся.

Только, разумеется, безобидным он не был. Он был убийцей.

И мы прилетели во Францию, я помолился и был готов приступить к работе. Промоутер фестиваля нанял в тот день дополнительные силы безопасности, и мы приехали, зная, чего ожидать. Первым, кого я встретил, был Джон Ди, который работал моим менеджером. Джон прибыл туда рано утром, как раз чтобы застать выступление Dissection, и затем тут же разыскал Недтвейдта. Не представляясь, Джон столкнулся с этим парнем, задев его плечом, чтобы посмотреть на его реакцию. Недтвейдт, по словам, Джона, оказался мелким и неприметным парнем, и удар чуть не сбил его с ног. Шведский убийца просто посмотрел на Джона и сказал: «Простите, сэр».