Почему ты такой глупый и мягкий?

Сейчас я смотрю на это иначе. В жизни действительно главное – семья и дети. Я работал как вол, чтобы провести больше времени с детьми, но Джастису сейчас восемнадцать, и скоро он уже отправится в одиночное плавание. Я переживаю, что, может быть, пропустил его лучшие годы, и меня это невероятно расстраивает. Это как в той чертовой песне Гарри Чапина «Cat’s in the Cradle». Слышишь ее, когда ты – циничный подросток или бездетный тусовщик, гитарист, играющий хеви-метал, и думаешь: «Что за ебаный нытик!». А потом тебе столько же, сколько мне, почти пятьдесят, и ты смотришь на своих детей, они растут в мгновение ока, и вдруг песня приобретает совершенно другой смысл.

Слушаю сегодня это песню, и мне не хочется ни смеяться, ни глумиться. Хочется плакать. То же самое с песней Кэта Стивенса «Father and Son» («Отец и сын») или даже Джона Мейера «Daughters» («Дочери»). Эти песни затрагивают чувства, обращенные к родителям. И именно поэтому вот что превыше всего: я – отец. Дело в том, что когда ты одержим успехом, как это, безусловно, было в моем случае, то начинаешь работать до такой степени, когда все остальное не имеет значения, и совершенно теряешь из виду то, что действительно важно. Так случилось со мной. И в итоге, если тебе не наплевать на свою жизнь, ты окажешься в центре реабилитации, снова и снова повторяя Молитву Спокойствия. Или какую-нибудь ее разновидность, которая, по сути, заключается в следующем:

«К черту все это!»

(Я с Джастисом и Электрой перед спуском на плоту по Американской реке, лето 2009-го

Так что я вернулся в Аризону, обратно к жене и детям, и попытался перестроить свою жизнь – более счастливую и здоровую. Среди тех, кого я встречал, помогавших мне в этом, был Дэриан Беннетт, бывший морской пехотинец и полузащитник НФЛ[53]. Дэриан также был профессиональным инструктором по боевым искусствам, а еще Христианином, и вскоре мы стали вместе тренироваться и зависать. Я чувствовал, что у нас много общего, за исключением того, что он морпех и бывший профессиональный футболист, а я – рок-звезда и наркоман в завязке. По сути, мы оба были бойцами и нашли общий язык. И хотя наше воспитание кардинальным образом отличалось, нам обоим был близок менталитет воина. К тому же Дэриан на несколько лет меня старше и вел более жесткий христианский образ жизни. Мне требовался наставник – даже отцовская фигура, – и Дэриан отлично вписался и в эту роль. В последние годы мы с ним перестали общаться, особенно с тех пор, как я вернулся в Калифорнию, но некоторое время я считал его одним из самых близких друзей и всегда буду благодарен ему за его наставление и дружеское общение.

Электра снова выигрывает все на своем пути на выставке лошадей. На своей лошади Герритт, получившей приз «лошадь года»

Часть проблемы, как я выяснил, заключалась в том, что у меня было очень мало друзей мужского пола. О, у меня были «кореша», подельники… но настоящих друзей – никогда. Либо нездоровые пережитки прошлой жизни – жизни, которой я пытался избежать, – либо профессионалы, у которых на дружбу просто не хватало времени. Таково бремя успеха в современном обществе. Опять же, все сводится к расстановке приоритетов. Ты бесконечно работаешь, чтобы добиться успеха и содержать семью, а потом в один прекрасный день просыпаешься, и лишь немногие могут разделить с тобой этот успех. Более того, в подростковом возрасте мне было непросто вырваться из неискренней дружбы со своими сверстниками. Я умел напиваться, кайфовать, бегать за юбками и ввязываться в драки. Взрослая дружба? О ней я ничего не знал.

В интересах просвещения я попробовал (снова) вступить в мужской клуб, на этот раз – с ясной головой и другим отношением к жизни. Я искал жизнь вне Megadeth, жизнь, которая дополнит мою семью в более позитивном и здоровом смысле. На протяжении всего этого времени я продолжил аккуратно ступать по тропе христианства и просвещения, пытаясь одновременно понять, что большинство моих проблем связаны с тем, что я был брошен в детстве, но в то же время взять на себя ответственность за свои проступки; проще говоря, дерьмовое воспитание не освобождает тебя от бремени ответственности.

Жизнь продолжается. Смирись с этим.

Я позволил себе стать жертвой и во многом возненавидел себя за это.

Я многое узнал о своем пагубном поведении, которое необязательно сочеталось с правилом двенадцати шагов. К примеру, я понял, что не из тех, кто остановятся после пары бутылок пива. Для меня это был больше вопрос понимания, что я могу выпить пару бутылок пива, а потом кто-нибудь скажет: «Эй, давай-ка дорожку кокса занюхаем!», и Дэйва понесло. Я понимал эффект «домино». Если я не нажирался, то и не попадал в неприятности. Следовательно, теперь я едва ли пью вообще.

Врубаешься?

Хорошо… я поясню.

Когда я говорю о трезвости, то не имею в виду воздержание в строгом смысле этого слова. Я долгие годы не принимал кокаин и героин. Пару раз соскакивал, начиная с 2002-го, принимая обезболивающие, связанные с серьезным и хроническим дегенеративным состоянием межпозвоночного диска в шейном отделе, но я отношу это к несколько иной категории. В конце концов, эта проблема потребует хирургического вмешательства – годы башкотряса не проходят бесследно! Но я действительно время от времени могу позволить себе бокал вина. И все: один бокал за час или около того до выхода на сцену или когда иду ужинать с женой. И редко когда позволяю себе второй бокал. Поначалу, когда я так делал, обязательно находились те, кто кричал, что это полное дерьмо. Мол, ничего не получится: воздержание, по их словам, было единственной стратегией для таких, как я. Я понимаю, к чему они клонят. Элис Купер делал так же: спас себя от гибели, впустив в свою жизнь Христа, и просто завязал с бухлом. Никаких собраний в клубе АА, никаких программ из двенадцати шагов. И знаешь, что я сказал, когда услышал об этом?

– Херня все это. Так не бывает.

Но затем я взглянул на выполненные обязательства и понял, что вера может творить чудеса. Чуваки, которые ходят по раскаленным углям? Или парни, которые ломают кирпичи о животы (как какой-нибудь ниндзя, владеющий мачете, разрубает арбуз пополам)? Как они все это делают?

С помощью веры.

Для меня это вера в Бога. Вера в Иисуса Христа.

Я не хочу обобщать. Если реабилитация меня чему и научила, так это тому, что каждая ситуация, каждый человек и его опыт уникальны. Не бывает одинаковых наркоманов. То, что помогает большинству, может быть бесполезным для меня. (Черт, после семнадцати пребываний в реабилитационных центрах это поразительно очевидно, разве нет?) Мне помогло лишь одно: приход к Богу. Это изменило все.