Яннингс должен был предстать перед американской публикой в роли кого-нибудь из русских. Был выбран сюжет о Распутине. Предполагалось, что фильм будет озвучен на немецком и английском языках. Фильм имел фиксированный, но внушительный бюджет: 325 тысяч долларов.
В качестве режиссера был приглашен Эрнст Любич, который тоже был берлинцем и до отъезда в Голливуд в 1923 году снял в Германии с полтора десятка фильмов. Любич запросил гонорар в 60 тысяч долларов, а Яннингс – 754 тысячи. В результате бюджет фильма трещал по швам. Переговоры с Любичем, который отказывался снижать цену, длились до июля 1929 года. Тогда Эрих Поммер вспомнил о режиссере, снявшем «Последний приказ», – Джозефе фон Штернберге. Он предложил ему 30 тысяч долларов, а в результате они сошлись на 40 тысячах. Штернберг знал, что продюсером фильма является Эрих Поммер, и с уважением относился к его предыдущим работам: «Нибелунги» Фрица Ланга и «Последний человек» Мурнау.
Джозеф фон Штернберг позже вспоминал о том, как он получил приглашение снимать фильм в киностудии
Шестнадцатого августа 1929 года Джозеф фон Штернберг приехал в Берлин в сопровождении Ризы Ройс фон Штернберг, на которой он женился в 1926 году. В тот момент супруги находились в стадии развода, но приостановили бракоразводный процесс и вместе уехали из Соединенных Штатов Америки, чтобы избежать осложнений административного характера.
Только приехав в Берлин, Джозеф фон Штернберг узнал, что приглашен снимать фильм о Распутине. Он тут же отказался, не имея ни малейшего желания углубляться в когда-то нашумевшую историю в далекой России. На удивление, руководство киностудии
Вопрос о первом звуковом фильме в Германии повис в воздухе. Обстановка была очень напряженной, поскольку речь шла о престиже самой мощной киностудии мира. На производство фильма были брошены все лучшие силы. Вокруг него концентрировались все самые талантливые и влиятельные люди Берлина.
Неделю спустя после приезда Джозефа фон Штернберга к нему примчался возбужденный Эмиль Яннингс. Он с воодушевлением рассказал об одном романе, который был опубликован еще в 1905 году. Лет десять назад в киностудиях Берлина обсуждалась идея его экранизации. В этом произведении шла речь о глупом и претенциозном учителе по фамилии Раат. Он постоянно третировал своих непослушных учеников, за что «неблагодарные» дети переделали его фамилию в прозвище «Унрат», что означает «гнус». Когда однажды Раат проследил за безобразниками, то неожиданно попал в кабаре «Голубой ангел». Там выступала певица и мать-одиночка Роза Фрёйлих. Учитель влюбился и вскоре женился на певичке из кабаре. В городе разразился громкий скандал, в результате которого учителя уволили. Решив отомстить обществу, Раат открыл игорный дом, чтобы разоблачить коррумпированных именитых граждан города. Жена служила в заведении приманкой. Но, однажды застав ее с одним из самых нахальных своих учеников, Раат впал в ярость. Роман завершался тем, что обоих арестовали. Эмиль Яннингс предложил взять за основу фильма это произведение, на что Джозеф фон Штернберг дал согласие.
Альфред Гугенберг – патрон
Постановочный сценарий фильма был написан Робертом Либманом совместно с драматургами Карлом Фольмёллером и Карлом Цукмайером. Над его окончательным вариантом Штернберг работал два месяца. Он привел сценарий в соответствие с тактично смягченными требованиями Гугенберга и внес изменения, которые позволяли ему реализовать собственный замысел.
Автором романа с невразумительным названием «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» был Генрих Манн, старший брат знаменитого Томаса Манна, лауреата Нобелевской премии 1929 года. Джозеф фон Штернберг встретился с Генрихом Манном, чтобы согласовать предполагаемые изменения сюжета. Штернберг собирался кое-что убрать, что-то добавить, чтобы реализовать свои цели. Режиссер сообщил автору романа, что намерен дать фильму название «Голубой ангел», переименовать героиню в Лолу и полностью изменить концовку. Согласно замыслу Штернберга, учитель возвращается в класс и там умирает. Чтобы Унрата можно было по-человечески «понять и простить», как того хотел шеф
Следующей задачей Джозефа фон Штернберга был подбор актрисы на роль героини. Штернберг – невысокий, плотный человек с кривой шеей, что придавало всей его фигуре скособоченный вид, был страстным поборником красоты. Он настойчиво искал актрису для осуществления своих грандиозных кинематографических фантазий. Как оказалось на практике, поиски партнерши для Эмиля Яннингса были непростыми. Вокруг них сложилась нездоровая обстановка. Они сопровождались ажиотажем и слухами, что «женщины, которую ищет Штернберг, не существует на Земле».
В киностудии
Актриса для Лолы-Лолы
В поисках актрисы для главной роли Джозеф фон Штернберг познакомился с киноактрисой, бывшей танцовщицей и будущим режиссером-документалистом, Лени Рифеншталь. В кинематографе двадцатого века Рифеншталь была одной из самых популярных и в то же время неоднозначных фигур. Пик ее режиссерской карьеры совпал с национал-социалистической властью в Германии. Рифеншталь имела репутацию активной пропагандистки Третьего рейха благодаря своим фильмам «Триумф воли» (1935) и «Олимпия» (1938). Вместе с известными операторами Зеппом Альгаймером, Францем Ваймайром и Вальтером Френцем Рифеншталь сняла и сама занималась монтажом фильма «Победа веры» о партийном съезде нацистов, продюсером которого было министерство пропаганды. По ее инициативе состоялось личное знакомство с Гитлером, с которым она встречалась неоднократно и обсуждала свои фильмы и планы. Она общалась с Герингом и Геббельсом, который писал в своем дневнике, что она «единственная из всех звезд, кто нас понимает». Он также утверждал, что Лени Рифеншталь с восторгом восприняла предложение снять фильм о Гитлере. После войны Рифеншталь утверждала, что к министру пропаганды Третьего рейха она испытывала глубокую антипатию, и не признавала свою моральную ответственность за поддержку и пропаганду нацизма своим творчеством, деятельностью и авторитетом.
В 1929 году Лени Рифеншталь снималась в фильме двух талантливых режиссеров – Арнольда Фанка и Георга Вильгельма Пабста «Белый ад Пиц-Палю». Один из последних немецких шедевров эпохи немого кино, он имел не просто огромный, но обвальный, оглушительный, всеобщий успех в Германии и Франции. Джозефу фон Штернбергу предлагали кандидатуру Лени Рифеншталь на роль исполнительницы главной роли в его будущем звуковом фильме, и, чтобы познакомиться, они встретились за ужином. Рифеншталь в разговоре отметила его режиссуру, в частности, умение так использовать свет и технику съемки, что у зрителя создавалось впечатление, словно воздух «можно пощупать». Услышав такой отзыв, Штернберг оживился, сказал, что она первая по достоинству оценила его приемы светотехники. В то же время Рифеншталь отметила, что все ее лестные слова и восхищение в адрес Джозефа фон Штернберга оставили его равнодушным. Он даже выглядел недовольным во время ее тирады. Роль главной героини фильма Лени Рифеншталь Штернберг не предложил, но утвердил ассистентом режиссера. Лени писала, что именно ее оценки особенностей его режиссуры в значительной степени повлияли на решение Штернберга. Она также подчеркнула, что Штернберг ухаживал за ней, а Марлен впоследствии его ревновала.
Во время их первого совместного ужина Джозеф пожаловался, что ему все время пытаются навязать актрис, которые совершенно ему не подходят. В том числе упомянул, что, перелистывая рабочий альбом с портретами артистов, наткнулся на «невыразительную и неинтересную» фотографию «фройляйн Дитрих». Для очистки совести он даже спросил мнение ассистента, который заметил, что «попка неплохая, но нам нужно лицо».
Рифеншталь была хорошо знакома с Марлен Дитрих, которая часто бывала в ее доме, не раз обращалась к ней за советами как к очень успешному человеку. Лени не согласилась с режиссером и рассказала, как однажды стала свидетельницей одной «вульгарной и возбуждающей» сценки на террасе кафе, которая определенным образом характеризовала Марлен. В окружении друзей Дитрих сказала низким и хриплым голосом, что не обязательно иметь красивую грудь, это даже неплохо, «когда груди слегка висят». И вдруг достала и показала свою левую грудь, слегка раскачивая ее.
Заинтригованный рассказами Лени, Штернберг отправился на киностудию, чтобы увидеться с Марлен Дитрих. Он нашел ее в буфете, где в перерыве между съемками она пила кофе. Марлен скользнула по его лицу равнодушным взглядом и отвела глаза. Штернберг подошел, представился и пригласил Марлен поужинать, чтобы обсудить кое-какие дела. Улыбнувшись, Марлен ничего не ответила, но на встречу не пришла. На следующий день Штернберг повторил приглашение, но и на этот раз Марлен не явилась. Разозлившийся Штернберг на третий день пришел к актрисе домой. Открыв дверь, она не пригласила знаменитого режиссера пройти. Он спросил, в чем причина ее отказа. «А о чем вы хотели со мной поговорить?» – услышал он в ответ.
Рифеншталь советовала Дитрих не отказываться, если Штернберг сделает ей предложение сниматься в его фильме. Но Марлен отказалась, потому что считала, что на экране она выглядит толстой, апатичной, с лицом, похожим на печеную картошку.