«Я была его созданием»

Сотрудничество со Штернбергом стало поворотным моментом в жизни и творчестве Марлен Дитрих. С фильма «Голубой ангел», первого звукового фильма с ее участием, началась ее блистательная карьера в кино в роли роковой обольстительницы.

Марлен многое познала в своей профессии благодаря Джозефу фон Штернбергу, который щедро делился своими знаниями и профессиональными секретами. Зная о недостатках своей внешности, Марлен Дитрих оценила магию его мастерства. В использовании светотени она считала его равным Рембрандту. Она постигала его искусство постановки света на съемках. Позже, работая с режиссером Мамуляном над фильмом «Песнь песней», Марлен Дитрих однажды неожиданно вторглась в священнодействие режиссера и оператора. Она стала сама управлять освещением. В результате ее вмешательства съемочной группе явилась во всей своей красоте Лилия Шанхая. Осветители аплодировали актрисе стоя.

Дитрих считала Джозефа фон Штернберга величайшим оператором. Она подчеркивала, что, располагая очень скромными средствами при мизерных бюджетах фильмов, в сжатые сроки съемок он создавал кадры, на которых вещи выглядели значительно богаче, чем в реальности. Он был полон идей, всегда находил способ добиться того же эффекта, но с меньшими затратами. Дитрих писала, что Джозеф ночи напролет работал за монтажным столом. Он сам монтировал фильмы, знал, как обрабатывать и склеивать пленку. Марлен не знала тогда, что другие режиссеры приглашают специальных людей для такой работы.

Позже, уже в Голливуде, фон Штернберг научил ее всем чудесам своего монтажа, допускал в лабораторию своего творчества, тогда как во время работы над «Голубым ангелом» ей не разрешалось просматривать отснятый материал. Дитрих четко следовала рекомендациям режиссера. Каждая сцена фильма снималась четырьмя камерами одновременно. Чаще всего они были направлены на длинные ножки Марлен Дитрих в шелковых чулках, обнаженные до подвязок. Марлен вспоминала, что на съемках ей всегда предлагали высоко поднимать ногу, безразлично, в какую сторону. Ходили слухи, что она застраховала ноги на миллион долларов.

Штернберг удивлялся, что Марлен обладала, как он говорил, «здравым смыслом», несмотря на свою красоту. Да, знаменитый Штернберг, как и многие мужчины, мерил женщину стереотипами, созданными мужчинами в мужском обществе.

Джозеф фон Штернберг не терпел возражений, но в вопросах берлинского диалекта прислушивался к Марлен. Он хотел, чтобы в фильме она говорила на берлинском диалекте: высоким гнусавым голосом. Считается, что немцы не в ладах с юмором. Но берлинцы, как утверждала Марлен Дитрих, обладают особым видом юмора: «юмором висельника». «Юмор висельника» означает, что себя и свои заботы не стоит воспринимать слишком серьезно. Известно, что это выражение ввел в английский язык Эрнест Хемингуэй. Но мало кто знает, что он позаимствовал его у Марлен Дитрих. Она родилась в Берлине и обладала истинным берлинским юмором. Джозеф фон Штернберг, живший с юных лет в Америке, обожал берлинский юмор. Между съемками он мог часами слушать все новые и новые выражения, обороты речи, которые затем использовал в фильме.

Уже в начале съемок «Голубого ангела» Джозеф фон Штернберг пригласил Шульберга, шефа Paramount Pictures Corporation – американской кинокомпании, расположенной в Голливуде, и показал ему несколько снятых сцен с Марлен Дитрих. Шульберг предложил Дитрих контракт на семь лет, по которому она должна была сниматься в Голливуде. Услышав вежливый отказ, Шульберг ушел, а Джозеф фон Штернберг уехал из Берлина раньше, чем «Голубой ангел» вышел на экраны.

Вокруг будущей карьеры Марлен велись длительные дебаты. Рудольф Зибер и Джозеф фон Штернберг были едины во мнении, что ей надо принять предложение Paramount. Как они считали, это соответствовало интересам всех: Марлен продолжит свою карьеру в Голливуде, благодаря ей Джозеф сможет реализовать многие творческие замыслы, Рудольф и Тамара будут прекрасно материально обеспечены.

Марлен Дитрих считала, что на данный момент она связана договором на пять тысяч долларов с киностудией UFA, который она подписала для участия в съемках «Голубого ангела». В нем было оговорено преимущественное право UFA снимать ее в своих фильмах. Однако руководство UFA было обеспокоено сценой унижения Унрата, считая ее сомнительной с моральной и государственно-политической точки зрения. Киностудия решила не сохранять за собой право на съемки Марлен Дитрих. Это освобождало ее от обязательств перед UFA, а с другой стороны, лишало ее надежды продолжить карьеру в звуковом кино в Германии. Зато теперь она могла свободно подписать контракт, предложенный Paramount.

Марлен решилась отправиться в Америку, но особого желания уезжать из Берлина ради незнакомой страны и неизвестной жизни, оставлять семью и Марию, которой исполнилось только пять лет, у нее не было. Кроме того, Марлен не соглашалась на предложенные Paramount условия. По настоянию Рудольфа Джозеф предъявил Марлен жесткий ультиматум, на который она отреагировала с негодованием. Чтобы Марлен согласилась подписать контракт, Штернбергу и Зиберу пришлось добиваться, чтобы киностудия внесла в него некоторые изменения. В итоге Марлен Дитрих подписала с Paramount контракт не на семь лет, а на два фильма. Снимать их должен только Штернберг. Марлен была гарантирована минимальная зарплата 1250 долларов в неделю. За ней оставалось право расстаться с Paramount после первого фильма, если возникнут причины личного характера. Дитрих согласилась с условием не заключать новый контракт с другой киностудией. Комментируя этот пункт договора, Марлен сказала, что никогда не сделала бы «столь низкую вещь», что «американцам не знакомо чувство чести и достоинства, которое есть у немцев».