Геллер повернулся к Гракко:

– Я получил нынче днем информацию, что ваш брат вернулся в Италию; он в полной безопасности, в тылу у наступающих союзников. – Генерал протянул руку и обменялся с итальянцем рукопожатием. – Да, Лука, вы отлично тут поработали!

Булочник пожал плечами.

– Это был мой долг. Нападение японцев на Перл-Харбор нельзя оправдать. Я готов сделать что угодно, чтобы отомстить им за это преступление против моей страны.

Его страны.

Америки.

Это именно Гракко предложил такое название этой операции – «Расплата». Потому что именно этим она и была – расплатой.

– Да, вот еще что, – сказал Геллер и протянул Гракко однодолларовый банкнот, но не сложенный, как было в прошлый раз.

– Что это?

– Когда я рассказал президенту Рузвельту об этой операции, он попросил меня передать вам его благодарность. А когда я сообщил ему, какой вы прекрасный булочник, он попросил принести им с Элеонорой батон вашего хлеба.

– Президент Соединенных Штатов желает получить батон моего хлеба? – Гракко даже заморгал.

– Из муки грубого помола, конечно.

– Я сейчас испеку. Это не займет много времени.

– У меня нет времени, – сказал Геллер. – Мне нужно ехать в Вашингтон первым же утренним поездом. Это через несколько часов.

– Сэр, – сказал Гракко. – Присядьте. Выпейте кофе, я сам вам его сварю, пока печется хлеб.

Он достал с полки металлическую миску с уже поднявшимся тестом, прикрытым влажным полотенцем.

– Нет, не нужно, – сказал Геллер. – Я возьму один из этих.

Он указал на корзину с дюжиной батонов.

Гракко нахмурился:

– Но это же вчерашние! Они годятся только на то, чтобы фаршировать индейку или готовить пудинг.