– Как хорошо! Что же?

– Да вот… Расскажу, если пыль протрёте на втором этаже…

– Это можно! – пожала плечами Полина.

Экспозиция в зале на втором этаже была посвящена исчезнувшим церквям. В центре стоял макет окрестностей. Тут и там крестики, символизирующие храмы. «Ямановскому бы понравилось», – подумала Полина.

В окно время от времени стучали ветви рябины.

– Что вы вспомнили? – подошла Полина к деду-краеведу.

– Была у Леопольдовича сестра… У неё сын… Да?

– Да, – кивнула Полина. – Так?

– Вот он, может, чего знает? Живёт на Октябрьской улице, дом пятнадцать.

– Ой, спасибо вам!

– Вы, девушка, приходите завтра… Глядишь, ещё чего припомню.

Полина нашла дом пятнадцать на Октябрьской улице, который оказался просторной избой, выкрашенной в зелёный и жёлтый цвета, с подсолнухами под окнами. Полина потопталась у калитки, отворила её, вошла. На крыльце, не обращая внимания на Полину, сидел полосатый кот. Открыла девушка немногим старше Полины. На руках она держала малыша, который норовил схватить её за нос.

– Привет! – сказала она. – Ты кто?

– Добрый вечер, я ищу… – Полина напрягла память, – сына сестры Ивана Леопольдовича Ямановского. Мне сказали, он тут живёт…

Девица перестала вежливо улыбаться.

– А чего тебе от него нужно?

– Спросить про коллекцию открыток, которую собирал его дядя.

– Так он тебе уже ничего не расскажет. Альцгеймер.

– Что?

– Он ничего не помнит. Никого не узнаёт. С трудом ест. Понимаешь?