Под этот тихий неспешный диалог на Семена вновь накатило — что-то он упустил или упускает, что-то предельно важное в отношении сына: «Черт побери, но ведь я ничего не забываю! Любую деталь, любой факт, хоть как-то зафиксированный сознанием, обязательно смогу вспомнить во всех подробностях! Что же теперь происходит?! И когда началось? Кажется, вот тогда, когда мы стояли возле Юрки, а он был без сознания. Вождь сказал, что он — мой, что его тотем — Первозверь. Вот! Я же хотел спросить, почему? С какой стати, на каком основании?! Старейшины согласились безоговорочно… Чтобы стать Первозверем, мне пришлось наворочать столько дел — великих и страшных! А Юрка? Да, он прошел тяжелейшую подготовку. Я даже и не знаю всего… С саблезубым тигром голыми руками дрался… Только это вроде бы никого ни в чем не убедило, и вдруг…»

Семен глубоко вдохнул и выдохнул воздух, избавляясь от наваждения, — к данной проблеме он еще вернется, а сейчас есть масса более актуальных вопросов. Только не очень-то помогло дыхательное упражнение — Семен чуть не закашлялся: «Погоди-ка! Да ведь эти двое говорят по-неандертальски! Причем Юрка говорит так, словно это его родной язык! Понятия „насекомое“ в этой „мове“ отсутствует в принципе, а он смог объяснить! Да, в наше время практически каждый молодой лоурин умеет хоть как-то общаться с бывшими „нелюдями“, но это же совсем не то! Что, что я могу?! Предложить ему еще один тест? Ну-ка…»

Этот пласт памяти был погребен под наслоениями многих, многих лет. Волевым усилием Семен отгреб завалы в сторону, и пласт оказался на поверхности — свеженький и чистый, словно образовался вчера, а не полжизни назад.

— Сынок, — сказал отец по-английски, — ты не хочешь доложить начальнику результаты разведки?

— Доброе утро, Семен Николаевич! — обернулся Юрайдех. — Сейчас расскажу, я просто будить вас не хотел!

Насколько смог оценить отец, ошибок сын не сделал и даже говорил с лондонским акцентом. Семен не стал спрашивать, откуда парень знает язык, на котором за свою жизнь не слышал ни слова, — любой ответ был бы за пределами его понимания. Вместо этого он вздохнул:

— Говори уж по-русски…

Долго плыть в темноте разведчикам не пришлось — местом ночлега пришельцы выбрали один из левобережных поселков «диких» неандертальцев. Костры было видно издалека — в них горели бревна из срубов полуземлянок. Гомон и крики разносились над водой на пару километров. Никаких постов, никакой охраны — на стоянке творилась сущая вакханалия. Разведчики высадились чуть ниже по течению и пошли на сближение. Поселок был расположен на речной террасе, заросшей молодым лесом. Расчищенный участок оказался невелик — несколько десятков метров вдоль берега и столько же в глубину. Все это пространство было занято кострами и сплошной копошащейся массой полуголых тел. К тому времени, когда удалось найти приличный наблюдательный пункт, у пришельцев осталась лишь одна жертва — пожилая неандертальская женщина. Рассказ о том, что они с ней делали перед тем, как разделать на мясо, Семен прервал на середине. У наблюдателей создалось впечатление, что крики и вид крови на пришельцев действовали возбуждающе — они обмазывались кровью и начинали беспорядочно совокупляться, причем не только (и даже не столько!) с особями противоположного пола.

Один из клубков стонущих, кряхтящих, перемазанных экскрементами и кровью человеческих тел, за неимением свободного места, оказался очень близко к зарослям. Три бесшумные тени возникли и почти сразу же скрылись, унося свои жертвы.

— Двоих прикончили, троих забрали, — рассказывал Юрайдех. — Мы отошли подальше, и я стал говорить с ними. Смешно, конечно, но двое оказались женщинами.

— Ты же сказал, что на них только набедренные повязки, да и то не на всех! — ухватил противоречие Семен.

— Ну, да, — кивнул сын. — Только бабы какие-то недоразвитые — бедра узкие, грудей почти нет — так, едва намечаются.

— Ты понимал их?

— Сначала помучался, — улыбнулся Юрайдех, — а потом нормально пошло. Только с одной ничего не получилось: ни слов, ни мыслей — мычит и мастурбировать пытается.

— Наркотики? Алкоголь?

— Вы знаете, Семен Николаевич, мне показалось, что она была просто сумасшедшей. Да и остальные…

— Ну-ну, договаривай! — потребовал Семен. — Впечатления, догадки, версии — все это важно!

— Понимаете, когда с ними в ментальный контакт вступаешь, когда внутрь заглядываешь, у них мозгах как-то мелко оказывается. С чем бы сравнить? Ну, типа: прыгаешь в воду, ныряешь, а под поверхностью сразу дно. Действие какого-то наркотика чувствуется, но, похоже, без него было бы еще мельче. Наверное, это то, что в будущем назовут «о-ли-го-фре-ни-я».

Со стоическим спокойствием принял Семен очередной удар — сын произнес слово, которого никогда не слышал, значения которого знать не мог. Отец белокурого монстра стиснул зубы: «Думать сейчас надо не об этом!»

— Ладно, — сказал Семен. — Излагай, что смог выяснить!