— Черт знает что! Может, это твои глюки? «Крыша поехала», а?

— Не знаю… — честно признался сын.

Семен оказался в полном смятении: каскад полученных «мыслеобразов» однозначно свидетельствовал, что над его фортом и школой, а может быть, и всем народом Мамонта нависла смертельная опасность. Нужно немедленно начинать всеобщую мобилизацию, собирать людей, вести их… Но на каком основании?! На основании неких видений в мозгу парнишки, совсем недавно пережившего сильнейшее душевное потрясение, а может быть, и клиническую смерть? «Основной смысл трехдневного „карантина“ после посвящения, — вспомнил Семен, — в том и заключается, чтобы выяснить, остался ли человек вменяемым. Если нет, то его просто убьют — это жестоко, но, увы, правильно. Сейчас время большой охоты, время заготовки мяса на ближайшие несколько месяцев — людям и спать-то будет некогда… Да, моей власти, моего авторитета, наверное, хватит собрать их и повести на войну с… непонятно кем. А что будет потом? Проблемы с питанием, конечно, возникнут, но настоящий голод вряд ли наступит… Но ритм жизни — далеко не легкой — будет нарушен. И все это из-за „глюков“ моего сына?! Нет, надо разбираться! Спокойно, Сема, спокойно…»

— Сколько девушек у тебя было сегодня ночью?

— Пять.

— И ты каждую…

— Угу, — кивнул Юрайдех. — А Люнку и Найгу по два раза.

— Молодец! Весь, как говорится, в отца… Скажи честно, бардак творится в Среднем мире или у тебя в башке?

— Честно? Не знаю!

— Верю! — вздохнул Семен. — Ты понимаешь то, что видишь? Можешь как-то рационально объяснить?

— Н-ну, вроде бы…

— Тогда объясняй! Я специально не полезу больше в твое сознание — говори словами, доказывай, что ты не псих!

— Иначе меня убьют?

— Нет, в психушку посадят, — грубо пошутил Семен. — Ты передал мне «мыслеобраз», в котором с верховьев нашей реки движется целая армада лодок-долбленок с вооруженными людьми. Это кто угодно, только не переселяющееся племя — кочевье выглядит не так. Тогда зачем они плывут? За вражьими головами? За скальпами? За всем этим такой толпой в такую даль не отправляются! А они издалека, потому что я сам недавно с верховьев — там тигдебы с быками шарахаются. Никаких водоплавающих народов там нет — о них даже никто и не слышал! Объясни, хотя бы теоретически, откуда они могли взяться?

— Ну, я думаю… — замялся Юрайдех. И вдруг заговорил довольно уверенно: — Понимаете, Семен Николаевич, у нашей реки несколько истоков. Один из них начинается в большой низменности. Там сплошные леса, озера и болота. Наверное, эти люди оттуда, потому что на лодках хорошо плавают.

— В таких условиях много народу не бывает, — усомнился Семен. — На озере или в лесу многим не прокормиться!

— А их раньше много и не было, — не смутился Юрайдех. — Это как бы саморегуляция популяции…

— Что-о?! — опешил Семен.

— Ну, когда появляются признаки перенаселенности, может родиться целое поколение особей, не привязанное к родным местам и с ослабленным инстинктом самосохранения. Оно — это поколение — когда становится взрослым, легко скучивается, сбивается в стаю и куда-нибудь отправляется. Типа нашествия саранчи, массовых походов мышей или леммингов. Обычно они попадают в непригодные для жизни условия и погибают. А численность исходной популяции из-за этого резко снижается. Я правильно говорю?

— Правильно… — пробормотал Семен. Он испытал чувство, близкое к ужасу, — такого он ни на каких уроках никому не рассказывал. Более того, он этого САМ НЕ ЗНАЛ!