Книги

Любовница коменданта

22
18
20
22
24
26
28
30

— Пахнет газом, — продолжала капризничать Ильзе. — Меня тошнит от него.

— Не болтай глупости. Я же сказал: если бы ты понюхала тот газ, ты бы умерла.

— Макс, прошу тебя.

Ганс завизжал и стал колотить ножками о подставку. Марта села за стол, а я отрезал себе еще один кусок мяса. Теперь Ганс колотил ногами по столу. Марта подняла с пола брошенную им ложку.

— Ешь, Ильзе, — сказал я. — Никакого запаха нет и в помине.

— Ну и пусть. У меня все равно болит от него голова.

Марта не любила, когда я за столом начинал обсуждать служебные дела. Даже в отсутствие детей. Даже когда у нас бывал Дитер. Мне кажется, женщины ничего не смыслят в мужских делах. Они настолько поглощены семьей, что не понимают простой истины: благополучие семьи держится на том, что делаем мы, мужчины, то есть на нашей работе. Зато мужчины понимают друг друга без лишних слов. По крайней мере, мы с Дитером почти всегда понимали друг друга. Когда ему удавалось вырваться ко мне на несколько часов, повар накрывал для нас стол в моем кабинете, чтобы мы могли спокойно поговорить. Я поднял бокал с вином и задумался. В кабинете витал аромат чеснока и приправ. Мы с Дитером сели за стол.

— Икра, — сказал Дитер, поддевая кусочком подсушенного хлеба россыпь блестящих черных зерен. — Как тебе удалось ее достать?

— Не забывай: перед тобой комендант лагеря.

Я поднес свой бокал к бокалу Дитера.

— За славу великой Германии, — сказал я.

— За нашего фюрера! — подхватил Дитер, чокаясь со мной.

Мы выпили. Пока я наполнял бокалы бургундским, Дитер намазал икрой еще один кусочек хлеба. Положив его в рот, он закрыл глаза и принялся жевать, блаженно причмокивая.

— Вкуснотища!

Я снова поднял бокал:

— За бессмертие Третьего Рейха!

— За счастье евреев, — добавил Дитер.

Мы снова чокнулись. В окна кабинета струился яркий солнечный свет. Под музыку виол, скрипок и виолончелей мы вновь осушили и вновь наполнили бокалы. Дитер приподнял крышку с одного из судков на столе и втянул носом дразнящий аромат.

— За нас, старина, — провозгласил я очередной тост.

— За нас, — сказал Дитер, возвращая крышку на место.