– У вас тридцать секунд для рассказа о том, что вы сделали, прежде чем я сломаю вам шею.

Напряженность на лице Блюма сменилась улыбкой, почти облегчением.

– Что ж, это будет очень глупо с вашей стороны, мистер Макнил. Потому что ей переломают не только шею, если со мной что-нибудь случится.

– Где она?

Макнил всполошился. Прежде чем приблизиться, он убедился, что Блюм один. Но разве тот стал бы вот так стоять на виду, в одиночестве и без защиты, если не был уверен, что имеет рычаг воздействия на Макнила?

Блюм запрокинул голову и посмотрел в небо.

– Она там, – сказал он.

Поначалу Макнил не понял, пока не проследил за взглядом Блюма, и тогда осознал, что тот говорит о колесе. Блюм улыбнулся, увидев замешательство Макнила.

– На самом верху, – подтвердил он. – Самое роскошное место, и совершенно бесплатно. Но падать оттуда долго… если вы будете плохо себя вести.

Макнил уставился на него, всеми фибрами души желая нанести этому человеку увечья. Пришлось напрячься, чтобы держать себя в руках.

– Чего вы хотите?

– Хочу знать все, что знаете вы, и понять, кто еще в курсе.

Взгляд Макнила упал на выгравированную на черном мраморе постамента надпись. «Они ушли, открыв глаза и не увидев путь иной».

– Я знаю, что по какой-то случайности Чой заразилась вирусом гриппа, который вы создали. И вся пандемия – результат вашей беспечности.

Блюм закатил глаза и покачал головой.

– Вот как вы думаете? Серьезно? Весьма снисходительно с вашей стороны.

– О чем это вы?

– О том, что это была не случайность, мистер Макнил. Мы заразили бедняжку Чой намеренно. И отправили ее в «Бег и плавание», зная… нет, питая надежду, что начнется пандемия.

Макнил ожидал услышать что угодно, но только не это. Простое признание Блюма было ошеломительным в масштабе всего кошмара. Настолько, что Макнил не нашел иных слов, кроме вопроса:

– Зачем?