II

Лодка приближалась к Тауэрскому мосту, доку Святой Екатерины и уродливой бетонной громадине отеля «Тауэр» справа. А слева виднелись переделанные под жилье склады «Колониальной верфи». Совсем недалеко от квартиры Эми, темной и пустой. С устья вверх по реке дул сильный ветер, а прилив нес их вперед. За лодкой поблескивал зеленым кильватерный след, как отражающаяся в воде светящаяся реактивная струя.

Макнил сосредоточился на лежащей впереди реке. Старый вход в Ворота изменников Тауэра заложили кирпичом. А на борту стоящего на якоре корабля-музея «Белфаст» не было заметно признаков жизни, когда они проплывали мимо. По берегам реки разворачивались тысячи лет истории. Галеон «Золотая лань», театр «Глобус», собор Святого Павла и мост за мостом, перекинувшиеся через реку, были живыми свидетелями многих событий, от казни королей до Великого лондонского пожара и германской бомбардировки Блиц. Все человеческие стремления, вдохновение и порок, гений и злодейство, привели к этому печальному концу. Люди заперлись в квартирах и боялись выходить на улицу, из-за какого-то смертоносного организма их жизнь свелась к страху и отвращению.

Макнил повернулся к доктору Кастелли. Пожалуй, настало время посмотреть правде в лицо.

– Так что, по-вашему, случилось? – спросил он. – С Чой и Блюмом.

Она покачала головой.

– Кто знает? В «Штейн-Франкен» пытались создать вакцину, опередить всех остальных. Но многие занимались тем же. Ведь тот, кто начнет производство эффективной вакцины, заработает миллиарды. Один лишь Евросоюз готов в случае пандемии ежегодно покупать вакцины и антивирусные препараты более чем на миллиард евро. – Она посмотрела на другой берег реки. – Но опередить всех в производстве вакцины можно только одним путем – искусственно создав версию вируса, которая будет передаваться от человеку к человеку. Каким-то образом джинн выбрался из бутылки. Видимо, Чой заразилась. Бог знает, как именно. Вместе со своим классом она поехала на октябрьские каникулы в лагерь «Бег и плавание» и невольно заразила сотни детей.

Доктор Кастелли судорожно вдохнула.

– Так получилось, что дети – самые эффективные инкубаторы и переносчики болезни. Большинство взрослых заразны сразу после появления симптомов и четыре или пять дней после. А дети переносят вирус шесть дней, пока не появятся первые симптомы, и заразны еще три недели после. Прямо ходячие бомбы замедленного действия. Никто не знает, почему так, но дети заражают всех, с кем встречаются, – разговаривают, кашляют, чихают. Стоит дотронуться до того, к чему прикасались они, и вы заразитесь. Инкубационный период обычно занимает от одного до трех дней, и человек в среднем успевает заразить одного и четыре десятых человека. Но дети куда более успешны в этом, в закрытых сообществах разнося вирус как лесной пожар.

– Значит, школьный лагерь с парой тысяч детей – самое неподходящее место, в какое можно послать инфицированного ребенка? – уточнил Макнил.

– Если вы биотеррорист, то трудно выбрать лучший сценарий.

– Но «Штейн-Франкен» не биотеррористы.

– Нет, они всего лишь пытались подзаработать. Но вместо этого устроили бойню, которую совершенно не ожидали. Миллионы людей умрут, потому что кто-то каким-то образом напортачил. И Чой была живым доказательством этого. Уничтожив ее, они уничтожили бы и все улики.

Макнил заставил себя сфокусироваться на словах доктора Кастелли, проследить за ее логикой.

– Не понимаю. Ведь если у нее был тот же вирус, что и у всех остальных, это ничего не доказывает.

– Нет. Ее вирус был другим, мистер Макнил. Вы сами сказали, что в лаборатории утверждали, будто та версия H5N1, которая была у Чой, создана путем генной инженерии.