— Вам надо вернуться к гостям, — шепнула я, — они посчитают это неприличным — то, что вы бросили их.

— Молчи, — выдохнул он и поцеловал меня в губы.

Он поцеловал меня впервые, и было странно целоваться с мужчиной, который столько раз поимел тебя в разных позах. Его язык проник между моих губ, жадно окунулся в мой рот, скользнул по зубам, коснулся моего языка… Только что мужской член атаковал мое тело, завоевывая его, подчиняя, забирая в плен, а теперь генерал начал атаку языком — будто собирался завоевать и подчинить себе мою душу.

Я первая прервала головокружительный поцелуй, изнемогая, закрывая глаза.

Генерал опустил меня на пол, и я вынуждена была опереться о стену, чтобы не упасть — ноги дрожали, и во всем теле была приятная слабость. Хотелось улечься тут же, на полу, свернуться клубочком и подремать, укрыв нос хвостом.

Но когда я открыла глаза, сонливость пропала, как ее не было — в темноте коридора, на расстоянии шагов десяти от нас, я увидела господина Бринка. Он наблюдал за нами, и лицо у него было застывшим, как маска. Зато глаза горели таким же страстным безумием, как и глаза Мерсера.

Я ничего не сказала генералу, и только нежнее приникла к нему, без слов благодаря за доставленное удовольствие.

— Возвращайся в комнату, — сказал он, касаясь губами моего виска. — Я захочу тебя еще. Только выпровожу всех, чтобы никто не помешал.

— Буду ждать вас, господин, — пообещала я, одергивая платье медленным, чувственным жестом, чтобы позволить подглядывавшему из темноты Бринку насладиться видом моих бедер.

Генерал натянул штаны, застегнул ремень и проводил меня в комнату, будто я могла заблудиться, или будто в этом доме не было слуг.

Я умылась и упала на постель, широко раскинув руки и улыбаясь в потолок. Люди — странные существа. Ещё более жадные и бессердечные, чем лисы. И похоже, что вторая птичка тоже попалась в силок.