Вначале слетел картуз, потом и голова лопнула кровавыми брызгами. Налётчик канул под колёса, замедляющих свой бег.

Держа оружие наготове, Андрей прошёлся по вагону. Пусто. Бандитов больше не было. Проводник лежал в своём закутке с ножом в груди. На лице застыла гримаса ужаса, рана уже не кровоточила. Кто из налётчиков и когда успел с ним разделаться? Может, последний, перед тем, как отцепить вагон?

Сосновцев вернулся к другу и попутчице. Окно было разбито, пули хоть и по касательной, но не пощадили стекла. В проём залетал ветерок осеннего погожего денёчка. Солнечная погода совершенно не вязалась с кровавыми событиями, только что здесь разыгравшимися.

А ведь у окна сидела Натали, внутренне содрогнулся Андрей. Сама девушка уже выбралась из-под столика и сейчас пыталась привести себя в порядок. При виде Андрея она фыркнула и надула губки.

– Экий вы грубиян, господин учитель. Чуть руку не оторвали!

– Поймите меня правильно, фройляйн, – прижал к груди руку с револьвером Сосновцев. – Не было времени на реверансы. Я заботился о вашей жизни.

И выразительно взглянул на разбитое стекло. В ответ сердито сверкнули карие глаза.

– Их было шестеро, – повернулся Сосновцев к штабс-капитану. – Один из них остался цел после нашей канонады, низкорослый, гад, я-то метил на уровне среднего роста. Он отцепил наш вагон.

– То-то я вижу, что мы теряем скорость, – откликнулся Селивёрстов спокойно. – Стало быть, мы уже не в составе…

– Да, поезд ушёл без нас. Последнего я… – Андрей запнулся, взглянув в сторону Натали, – наказал. Он бы нас, сложись всё иначе, не пощадил бы.

– Безусловно, – кивнул штабс-капитан.

– Итого, пять мёртвых бандитов. Плюс один тяжело ранен, скорее всего, умирает. Плюс кто-то разделался с проводником.

Натали встрепенулась:

– Быть может, раненому ещё можно помочь?! Хоть он и бандит, но тоже человек. Господа, я должна его осмотреть! – и начала подниматься с диванчика.

Андрей взглянул на того, который недавно шевелился и глухо постанывал. Налётчик лежал неподвижно, кровь запеклась на голове, щёки покрывала мертвенная синева.

– Боюсь, фройлайн, ему нужен священник, а не доктор. Если, конечно, эти душегубы верят в Бога. Сидите, прошу вас. У меня нехорошее предчувствие, подозреваю, не всё ещё закончилось.

– Прям вагон смерти, – молвил Селивёрстов. – Однако негодяи сами нарвались. Кто их просил трогать мирных пассажиров?

– Да уж, кто-то попросил, – ответил Сосновцев со значением. – И что будем делать? Как думаете, Никодим Митрофанович, далеко мы от Владимира?

– Километрах в шестидесяти-семидесяти.

– Н-да, пешком не дойти. Тем более с барышней. Разве что, до ближайшей станции в обратном направлении?