— Но ты принадлежишь мне! — почти прошипел он, до боли сжимая её локти. Он рывком снял с себя расшитый камзол, перевязь с мечом и распустил ворот рубахи. Сжавшаяся в комок Сольгерд непроизвольно попятилась, но упёрлась в край ложа. Рейслав неспеша, расслабленной походкой победителя, подошёл к ней вплотную, провёл пальцами по её щеке, усмехнулся. В отблесках пылавшего за его спиной камина он напоминал подземного бога, поднявшегося в мир живых за новой жертвой.

— Не бойся, милая, — шёлково произнёс он, — тебе понравится! — его руки умелым движением распустили шнуровку верхнего платья, и оно последним щитом рухнуло между ним и цесаревной. Он подхватил её и бросил на кровать — не грубо, но так, как бросают снятый плащ, вернувшись домой, и цесаревна увязла в мягкой перине, не в силах пошевелиться. Цесарь скинул сапоги и рубашку, а когда принялся расстёгивать ремень, Сольгерд зажмурилась, мечтая, чтобы эта жуткая перина засосала её целиком, схлопнулась над лицом, словно болотная жижа, лишь бы не видеть Рейслава, не чувствовать его прикосновений! Повисла душная, давящая тишина.

— Наденьте штаны, ваше величество, — с холодной иронией произнёс низкий, чуть хриплый голос, — убивать голозадого цесаря совесть не позволит даже мне.

Сольгерд распахнула глаза, не веря своим ушам. В изножии кровати, озарямый огненными сполохами, в полуспущенных штанах стоял Рейслав, а у дверей по правую руку от него — Брегир с окровавленным мечом. Она выкрикнула его имя, но из горла вырвался только едва слышный сип.

— Пшёл вон! — раздражённо отмахнулся от него Рейслав, даже не повернув головы, и тут же получил увесистый звонкий шлепок плоской стороной меча пониже спины, так что ткнулся коленями в край кровати.

— Стража! — взбешённо крикнул он, — уберите это отсюда!

Но на его гневный вопль впервые в жизни никто не откликнулся.

— Стража? — уже тише повторил новоявленный цесарь, медленно поворачиваясь к Брегиру — то, что с его меча капает кровь, он заметил только сейчас.

Рейслав так и не дождался топота тяжёлых сапог спешащей сломя голову на его зов стражи. Не теряя в лице надменности и превосходства, он застегнул штаны и поднял перевязь, меч покинул украшенные самоцветами ножны с холодным шипением. Придётся мараться об этого оборванца самому.

С уверенной неспешностью цесарь двинулся в сторону Брегира, меряя его презрительным взглядом — пары ударов ему будет достаточно. Противник не уступал ему в росте, но был чуть моложе и жилистей — его не хватит надолго против Рейславовой силы и мастерства. Он спокойно ждал, опустив окровавленное оружие, что ж — тем лучше, и цесарь сделал широкий и мощный замах мечом, предвкушая его финал — летящую с плеч голову противника.

Неожиданный звон от скрестившихся мечей пронзил руку гулкой дрожью, брызнули искры от лезвий и из глаз Рейслава, получившего в челюсть каменным кулаком Брегира.

— Ах ты сукин сын! — выдохнул цесарь, отшатнувшись назад, чтобы удержать равновесие. Комната перед его глазами на миг раздвоилась, а потом неспешно слилась обратно, и он бросился на противника, намереваясь не просто снести ему голову, а искромсать в бахрому за нанесённое его величеству оскорбление. Рейслав сыпал размашистыми ударами, комната наполнилась лязгом встречающихся друг с другом лезвий, противники кружили в отсветах пламени камина и брызгах искр от мечей. Взбешённый Рейслав запыхался, пытаясь достать врага лезвием своего клинка, и слишком поздно осознал, что тот лишь защищается, с раздражающей лёгкостью и изяществом уходя от ударов, и вовсе не спешит атаковать цесаря.

Да он попросту изматывает Рейслава, злит и лишает его сил, заставляя вытанцовывать вокруг себя витиеватые фигуры!

— Дерись ты, ублюдок! — прорычал узурпатор, доведённый до белого каления.

— Как скажете, ваше величество, — саркастично ухмыльнулся Брегир, делая неожиданный выпад, и Рейслав едва успел отбить его меч. Три следующих удара оттеснили цесаря к кровати, на которой, полумёртвая от страха, сжалась Сольгерд. Четвёртым, обманным, Брегир отвлёк Рейслава, ловко поддел концом меча тонкий цесарский венец на его челе и отшвырнул его прочь, оставив порез от уха до виска цесаря. Венец улетел в камин, взметнув облачко пепла.

— Чужое брать нехорошо, — с холодной издёвкой произнёс Брегир.

— Всё, что я беру, становится моим, — прохрипел Рейслав, пытаясь отдышаться, — а беру я всё, что захочу! — он вскочил на кровать и замахнулся на противника сверху, нанеся сокрушительный удар мечом, но Брегир успел подставить под лезвие свой клинок и увести удар в сторону. Остриё его меча воткнулось в мягкий длинный ворс ковра, а Рейслав, воспользовавшийся секундной заминкой, сильным рывком сдёрнул балдахин, обрушив гору пыльной ткани на голову воина. Выпутываясь из бесконечных складок древнего тряпья, Брегир отступил назад и в сторону, и очень вовремя — левое плечо обожгло резкой болью. Рейславов меч, вместо того чтобы рассечь противника надвое, лишь порвал балдахин и рукав рубахи, срезал с плеча тонкий лоскут кожи.

Освободившись от кучи тяжёлого бархата, Брегир успел увидеть, как Рейслав, распластав руки, летит вниз. Сольгерд со всей силы пихнула мужа ногами под колени, и он с размаху хлопнулся в мягкую перину, едва не задавив собой цесаревну. Меч вылетел из его руки, звякнул об пол с другой стороны кровати.

В один прыжок Брегир вновь оказался рядом с ложем. Он схватил цесаря за щиколотку, рывком сдёрнул его на пол и с размаху пнул в лицо. Кровь брызнула на потёртые сапоги и мягкий ковёр. Рейслав гортанно завопил, пытаясь прижать руки к сломанному носу, но следующий пинок в живот помешал ему это сделать и загнал под кровать. Поперхнувшись криком боли, он перекатился под ложем и взвился на ноги с другой стороны, попутно подхватив своё оружие. Кровь заливала перекошенные от ярости губы и голую, тяжело вздымающуюся грудь, на бороду налип клок вековой паутины из-под кровати. Язык наткнулся на что-то мелкое и гладкое, перекатывающееся во рту в кровавой, отвратительной на вкус пене. Рейслав сплюнул, и по полу глухо щёлкнули выбитые зубы.

— Уходи, Сольгерд, — тихо и властно произнёс Брегир, не сводя глаз с озверевшего цесаря, и поудобнее перехватил меч. Но Сольгерд лишь замотала головой, вжалась в изголовье ложа и обняла колени трясущимися руками.