Мы стояли.

Меняли день за днем… и стрельцы, которые нам помочь отправлялись, глядели так, с упреком, будто бы мы виноватые, что живыми остались. Небось когда б померли, то всех бы с почестями похоронили.

Знакомо.

До того знакомо, что аж зубы жмет.

На семый день явился Архип Полуэктович и, глянувши на меня нечеловеческими глазами, сказал:

– Царь сменился.

Правда, может, не мне он говорил, но Люциане Береславовне. Только я не утерпела:

– И кто?

– А кто ж его знает… говорят, Божини самой избранник… и в жены царевну взял.

– Какую?

– Такую, которую все тут царевичем полагали. Законную, стало быть, наследницу. И правят они волей Божини на радость людям.

Я роту только раскрыла.

И прикрыла.

Пущай себе правят.

– А… царица? – только и сумела, что спросить.

– Сказывают, зело по супругу горевала и с того в могилу сошла. – Архип Полуэктович наклонил голову. – Мне куда как интересней, что нам делать…

– Хоронить. – Люциана Береславовна глаза смежила. От она-то больше мертвою была, чем живою. – С мертвых спрос невелик… не мы, так другие…

– Согласен…

Почесал голову и поинтересовался:

– Зослава… ты на похороны придешь-то?