Щит пока держался.

Да только ему недолго стоять, небось против дракона и чары Люцианы Береславовны не помогут… они ему еще на раз дыхнуть. И тогда вспыхнут все.

Дракон сел.

Он опустился на спекшуюся землю, спину выгнул и крылы сложил, и теперь все увидали, что тварюка этая вроде как и не совсем чтобы живая. Сквозь шкуру его золотую просвечивали жилы, которые тоже прозрачными были, а вот через них, если приглядеться, и кости видать было.

Только… живой аль мертвый, но дракон был сильней их всех, вместе взятых.

– И что делать будем? – шепотом, будто опасаючись, что дракон услышит, спросил Еська.

– Не знаю, – шепотом же Арей ответил.

А дракон, вдохнувши воздух – от и жарко стало, и просохла мокрая одежа, того и гляди загорится, – повернулся к ним. Он глядел не на всех.

На Емельку.

И тот вдруг понял, что должен сделать.

Понять-то понял, но… страшно.

А если…

Дыхнет, и все… или, в тех же книгах писано было, что иным разом драконы не спешили дышать, чтоб сразу все пеплом становились, а жгли медленно, чтоб, значится, людям с того мучений вышло побольше… и вот захочет…

Емелька вспомнил гудение огня, когда он, рыжий, стеной вставал, застилая пути все… и то, как сухой воздух глотку драл… запах волоса паленого… конский плач… ужас… и боль, которая пришла после. Вспомнил и оцепенел.

Он не сможет.

Он и со своим огнем не управился, а чтоб драконий…

Он…

Он вытер вспотевшие ладони о штаны.

– Я пойду, – сказал тихо.

– Сдурел?! – Евстя вцепился в плечи. – Куда ты пойдешь?