— Постой, Говард, — резко осадил Николсон, — Нате действительно нужно время, чтобы все осознать и принять взвешенное решение.

— Но, как же… вы же знаете сами… — немного растерялся профессор.

— Я все понимаю! — рявкнул тот, а потом с нажимом проговорил, — Но Ната должна подумать! Так будет правильно!

Преподаватель покачал головой, но больше ничего не сказал. И знаете, я обрадовалась этому, моя бедная голова не могла вынести еще и их перебранки.

— Ну, я тогда пойду? — несмело прошептала в ответ.

Профессор кивнул. Я медленно поднялась, меня изрядно штормило и покачивало, а пол радостно танцевал под ногами.

— Проведу тебя! — кинулся ко мне Николсон.

Но я не согласилась. Сейчас мне было не до его лживых ухаживаний. Я видела, как тут же потухли его глаза, и он отвернулся от меня к окну, в которое давно уже заглядывала осенняя ночь.

Медленно вышла из кабинета, дверь за спиной громко хлопнула, а я, оставшись наконец одна, прислонилась к стене и сползла на пол. Мысли о родителях… уже давно лелеемая мечта узнать о них больше… теперь она могла осуществиться… Но черт возьми, как же страшно! Ринутся в чужой мир, да еще и с людьми, которые тебя ни в грош не ставят, а хотят использовать в каких-то своих непонятных планах — это ли выход из ситуации, про которую у нас часто говорят «и хочется, и колется»?

Очнулась я от того, что кто-то дернул меня за плащ, опустила голову вниз и увидела знакомого домового.

— Что? — проговорила растерянно, все еще витая в собственных мыслях.

— На! — ответил он и протянул мне то злосчастное яблоко.

— Спасибо! — искренне поблагодарила его.

Домовой, поделившийся едой! Надо же! Уж не зверек ли песец ко мне в гости пожаловал?!

Как только я вышла из Академии, тут же остановилась в задумчивости: идти в общежитие смысла не было, заснуть по любому не смогу, а соседкам ведь ничего и не расскажешь, ну что они подумают, лишь у виска покрутят, да посоветуют сходить к хорошему психиатру. «Остается только мое противное дерево», — подумала я, тяжело вздохнув, и побрела, не смотря на поздний час, в парк.

«Ару можно рассказать все, Ар поймет, Ар поверит», — мысленно успокаивала себя, пока вышагивала в непроглядной темноте, то и дело спотыкаясь и костеря на чем свет стоит администрацию Академии, которая так и не удосужилась поставить здесь хоть бы какой-нибудь захудаленький фонарь.

— О, Натусеночек пожаловал! — где-то высоко-высоко раздался голос моего знакомого.

«С каждым разом он все ужасней искажает мое имя», — подумала раздраженно, но внимания на этом заострять не стала.

— Я по делу! — прокричала, задрав голову.

— Какому?