— Стюард хоть добрался до дорожников? — кряжистый дядька-ротмистр во втором ряду заковыристо ругнулся с характерным прононсом обитателя столичных трущоб.

— Капрал с ним пошел, он доберется… — пробормотала целительница. И тут же исправилась. — Добрался!

Поезд по-змеиному изогнулся, потом сложился пополам. За окном промелькнул похожий на сверкающую призму вагон первого класса — видны были даже перекошенные ужасом лица приникших к стеклу пассажиров!

— А-а-а! — нас швырнуло об стенку, прозрачный полог щита затрепетал, стреляя разрядами сырой силы безликим в морды, мигнул и пропал. Пучок щупалец, извиваясь, ринулся на нас — и сгорел в сгустке белого пламени из рук целительницы. Смертельно побледнев, та рухнула на пол.

— Вертел им в зад и об стенку! — наскоро латая щит, орал командор.

— А-а-а! — об стенку снова шарахнуло нас — поезд опять сложился, нас швырнуло в другую сторону, вояки, раскорячившись крабами, кое как удержались. Дорожники разворачивали поезд… только вот если демоны сметут нас раньше, всем вагонам позади нас — конец!

— Не пойдет! — я выпихала тело целительницы из-под ног, и на четвереньках полезла в узкое пространство между вторым и первым рядом.

— Какого? — рыкнул ротмистр, когда я оттолкнула его ногу.

— Цыть! — рявкать в ответ, когда копошишься у мужика под ногами, не очень удобно, но у меня опыт большой, разнообразный. — Ты и ты… — я ткнула в ротмистра, и в лейтенанта. — Руки сюда! — и выдернула из прически две длинные толстые шпильки с черными, зловеще поблескивающими остриями.

Кажется, именно эти вот острия и убедили их послушаться. Я уже говорила, что люблю наших военных? И от большой этой любви я вогнала им булавки прямиком в вены. Ротмистр зашипел, мальчишка-лейтенант застонал…

— Раз… два… — считала я, глядя как полые желобки в булавках заполняются кровью.

Темнота снова ринулась в атаку. Накатила тугой волной, ударила в искрящий щит, заставляя его прогнуться, и растеклась, покрывая сплошной пленкой. В вагоне мгновенно стало темно — и без того тусклые лампы под потолком гасли, будто что-то выкачивало из них свет, навалился холод, по стенам зазмеились то ли плесень, то ли изморозь… Только щит продолжал сиять, но это свечение тоже меркло.

— Три! — я выдернула наполненные кровью шпильки и принялась чертить на полу. — Раз… два… три…

Щит мигнул — изо рта у меня вырвался клуб пара, а леденящий холод сковал пальцы.

Командор снова выругался — щит восстановился.

— Четыре…

Щит опять мигнул. Безликая морда взмыла над головами командора и степняка и, кажется, с любопытством глядела: что я там делаю? Мое тело застыло, руки оледенели…

Командор выругался совсем грязно — щит восстановился.

— Пять! — я вычертила в середине сдвоенный символ. Рекорд скорости на экзамене в Академии только что был побит!

Мрак ударил в щит, гладкие морды надвинулись, заколыхали щупальцами, щит начал прогибаться…