Бабилано Джентиле / Паллавичино и падение Константинополя в 1453 г.[620]

29 мая 1453 г., после длительной осады, Константинополь был взят османами. Вскоре перед султаном капитулировала и генуэзская Пера, лежавшая на противоположном берегу Золотого Рога. Султан был разгневан на генуэзцев и за тайную помощь византийцам, и за то, что многие их корабли прорвались и покинули город. Он, отвергнул первое посольство Лучано Спинолы и Бальдасаре Маруффо, прибывшее с поздравлениями с победой, но склонился к миру и 1 июня даровал фирман членам второй, достигшей большего, миссии Бабилано Паллавичино и Маркизио де Франки. Пера не была разрушена, но перешла под суверенитет Османской империи. Жители сохранили дома, лавки, конторы, иную недвижимость и корабли. Их освободили от постоя, а их детей — от янычарского «налога кровью», но они должны были платить харадж. Они могли выбирать (но только на месте, а не в Генуе) главу фактории — старшину, но не подеста, как раньше. Они могли торговать в землях султана и иметь специальные привилегии, но при условии подчинения турецким законам[621]. Казалось бы, события тех лет изучены с исчерпывающей полнотой…

Среди многочисленных петиций генуэзских купцов фонда Diversorum, Filze Генуэзского государственного архива[622] есть одна, проливающая новый свет на судьбы жителей Латинской Романии, кому довелось стать свидетелями и жертвами штурма Константинополя османами и взятия ими Перы в 1453 г.

Речь идет о петиции горожанина (burgensis) Перы Бабилано Джентиле[623]. Бабилано постоянно проживал в Пере по крайней мере с 1439 г. Он может быть достоверно отождествлен с Бабилано Паллавичино, человеком, который вместе с Маркизио де Франки был послан генуэзской общиной Перы для переговоров с султаном Мехмедом II о сдаче Перы и обеспечении привилегий для бывшей фактории. Имена двух послов упомянуты в знаменитом фирмане султана от 1 июня 1453 г.[624] Паллавичино вступил в «альберго» нобилей рода Джентиле возможно, когда альберго был значительно расширен в 1460 г.[625] Бабилано использует свое новое, после вступления в альберго, имя, и тогда, когда он упоминает свои прошлые переговоры с султаном и заключенный им и дей Франки договор — «firmata cum rege Teucrorum pacta et pace». Бабилано гордился своей дипломатической миссией и уверял, что имен но этот договор был лучшим решением в той ситуации. Современники, впрочем, не всегда разделяли такое мнение. Венецианский нотарий Джакомо Лангуски, например, утверждал, что договор был бесполезным и некогда не исполнялся, «mai…observato»[626]. Помимо всего прочего, цена за выживание была высокой: все генуэзские укрепления Перы должны были быть снесены и унизительная подушная подать была установлена для всех немусульман Галаты. Бабилано, да наверное и не он один, думал иначе.

В своей петиции Бабилано утверждал, что в Пере произвел много расходов ради благополучия и сохранения города, подвергался большому риску и потерял в конечном счете все свое состояние. В частности, во время осады Константинополя, подеста Перы обязал его быть гарантом займов на закупку продовольствия и всего необходимого для обороны. Эти займы Генуя не погасила, и поэтому Бабилано должен был из своих средств выплатить 712,5 перперов, выдав чек, оплаченный на Хиосе его родственником Аллаоне Паллавичино. Скорее всего, речь шла о займе в 9000 перперов византийскому императору Константину XI, гарантированном депозитами великого дуки Луки Нотары в генуэзских банках[627]. Заем был предоставлен подеста Перы Анджелло Джованни Ломеллино и членами Officium Balie Перы. Бабилано был одним из тех, кто лично принес деньги в дом Нотары в Константинополе[628].

После захвата Константинополя османами, многие перепуганные беглецы бежали в Перу, сообщает Бабилано. Они принесли сведения об ужасной резне в византийской столице. Обитатели Перы, полуживые от страха, уже не надеялись на спасение. Только Бабилано и покойный Маркизио дей Франки отважились идти послами к султану «среди мечей», когда турки уже занимали ворота города. Все они сделали на свой счет и должны были потратить немало денег на многочисленные подарки султану, его пашам и другим важным лицам при дворе и войске. Послы, как настаивает Джентиле, спасли Перу от разграбления и подписали договор, что казалось невероятным в той ситуации. Бабилано в удивлении сетовал, что Генуэзская республика никак не вознаградила его усердие и даже не погасила расходы, равные 1346,5 перперам. В целом же патриций требовал возмещения ему 2059 перперов, взывая к правосудию и ссылаясь на документы и показания свидетелей. Такая компенсация представлялась ему тем более законной, что другие кредиторы государства, даже подвергавшиеся меньшему риску и сумевшие спасти свое имущество в Пере, как, например, Маурицио Каттанео[629], получили компенсацию.

Безусловно, перед нами не первая петиция Бабилано. 22 мая 1467 г. он просил о компенсации 712 перперов, но старейшины (анцианы) Генуи, не зная как следует обстоятельств (по мнению истца), в спешке накануне истечения их полномочий, решили отклонить петицию 13 голосами против 9.

На этот раз новые анцианы разделили два иска и голосовали за каждый из них в отдельности. Первый из них (по поводу прямого займа коммуне) был отклонен 11 голосами против 10, а второй («pro facto legationis») — 19 голосами против 2. Нам не известны мотивы и аргументы голосовавших. Возможно, они сочли, что расходы должны были покрываться коммуной Перы, а не Генуи, или же что иски недостаточно подтверждены документально, представлены с запозданием и т. п.[630] Главная причина, возможно, еще проще: бюджет Генуи испытывал хронический дефицит[631]. Таким образом, страдания и разочарования героев и свидетелей падения Константинополя продолжались еще многие годы после этого события, и не только по вине османов.

ASG, AS, 3050, Div. Filze, 30 N 108 26/II 1468

Pro Babilano Gentili.

Illustri et magnificis dominationibus vestris supplicatur et exponitur humiliter et devote parte devotissimi civis vestri Babilani Gentillis, quod, sicut notorium est omnibus Ianuensibus, ipse Babillanus erat burgensis Peire, pro cuius loci et bonorum quorumcumque remanentium ibidem existentium tempore calamitatis Constantinopolitane ipse supplicans pro comuni utillitate et salute varias et multas expensas substinuit, pericullis vite et amissionis omnium bonorum se exposuit adeo, ut pretermissis quibuscumque pericullis et comodis suis de mandato tunc domini potestatis et officialium dicti loci mutuavit et exbursavit plures quantitates pecuniarum, videlicet dominis quatuor officialibus pro provisione et defenssione ac salute dicti loci contra tunc exercitum et castra tureorum, adeo in tantum, quod habere debet a ditis officiallibus perperos septingentos duodecim et karatos duodecim de Peira ocaxione certorum cambiorum per dites officiales captorum pro Ianua, pro quibus ipse Babilanus et certi alii promisserunt; quibus cambiis responsum non fuit, propter quod necesse fuit ypsum Babilanum solvere pro eius promissione perperos antedictos, videlicet in una partita Francisco de  Babilanus solvi fecit in Chio per Allaonem Palavicinum nepotem suum, prout constat apodixia manu diti Francisci, quam exibet et présentât coram prefata illustri dominatione, et in una alia partita solvi fecit in Chio per dominum Alaonem ditis IUIor officialibus perperos sexaginta septem ad complementum ditorum perperorum septingentorum duodecim et karatorum duodecim[632]; partitas de muneribus et exspensis factis in ambasata exibet et présentât coram dominationibus vestris, que sic scripte sunt in eius cartulario de Perra, ut omnia videre posit, quod cartularium eidem exibet et producit pro pluria et claratione etc.

Idem Babilanus etiam pro communi utillitate multis periculis se exposuit et amissionis vite, de mandato tunc domini potestatis Pere ceteris aliis fugientibus viza captione miserabillis urbis Constantinopolitane, cum undique clamor, luctus et ocixiones audirentur, stupefactis et timore semimortuis, quia nulla spes superesset salutis, quod, qui viderunt testimonium, periberunt, solus ipse Babilanus cum condam Marchixio de Franchis propriorum comodorum obliti inter hostium gladios, qui iam portas ocupabant, factis multis expenssis et muneribus, ut consuetudo est et, ut res inportabat, tentaverunt animum superbi hostis tunc victoria insanientis pro salute miserande Peire mittigare, et expensis ipsius Babilani et sumptibus factis multisque aliis hinc inde, ut requirit Porta Teucrorum, tandem obtinuerunt, quod incredibille videbatur, ne locus Peire in predam hostium poneretur, prout tempus dabat et ipsius Babilani et soc(iorum) periculis et sumptibus salus dicti loci redempta est et firmatis cum rege Teucrorum pactis et pace, que pro tempore unquam favorabilia facta fuere.//

In quibus quidem quantum periculi, quantum laboris ipse supplicans substinuerit nec facile dici posset, nec sine dificultate crederetur, quibus in rebus si non merces retribuitur, saltem restaurari et restitui dampnum debet et iustum est, nam benemeritis de republica dari solent et premia ac munera, quanto iustius est expensa restitui facille, dominationes vestre intelligunt. Tandem exbursavit et spendidit ipse Babilanus de sua propria peccunia pro muneribus factis domino Teucro, bassadibus et aliis oficialibus, ut consuetum est, perperos mille trescentos quatraginta sex cum dimidio, seu perperos mcccxxxxvi kar. xii, yta quod in toto habere remaneat perperos duomilia quinquaginta novem, seu perperos MMLVIIII, de quibus crudele et inhumanum esset ac iniustum dictum sumptum pati debere et dampnum aliquod, cum igitur ceteris, qui aliquid expenderunt pro dita universitate vel quovis alio modo essent creditores a d(omi)nationibus vestris, iuste provisum fuerit, sicut ex actis cancelarie Vestre constat, potissime nobilli Mauritio Cataneo, et causa istius sumptus tanto sit iustior, quanto eius periculis et exppenssis salvatum est, quidquid remanebat in Peira.

Ydeo humiliter supplicatur antedictis dominationibus vestris, quatenus dampnorum ipsius sumptibus miserti, quem constat suis facultatibus ex ausis vix, amore patrie, personas, famillie sue de servitute infidelium extrassisse, provideant et providere dignentur satisfationi ipsius sumptibus illis melliori modo et forma, quibus clementiis vestris melius aparebit providendum. In quibus humiliter vestris devotionibus se milliens recomendat, notificando dominationibus vestris, sicut[633] ipse Babilanus Gentilis[634] cum eo requisitione de perperis DCCXII[635] anno proximo preterito die XXIIa maii precessoribus vestris fecit[636] in fine balie eorum[637] qui d(omini) antiani tanquam[638] non bene instructi de re ipsa, ubi ad examen calculorum deventum est, non assenserunt requisitioni dicti Babilani, cum inventi fuerant calculi novem albi et nigri tresdecim, ex quo rursos pro remedio ad d(ominationes) v(estras) recurrit. //

+fdie XXVI februarii 1468.

In petitione perperorum DCCXII neque obtenta, neque reprobata fuit sub calculis decim albis et XI nigris. In petitione aliorum perperorum pro facto legationis reprobata sub calculis XVIIII nigris, duabus dumtaxat albis.

{Inscr.}: +Supplicatio Babilani coram antianis, officio monete et sapientibus comunis ac sindichis etc.

Дело об убийстве на Крите в 1382 г.[639]

Шел к концу второй век венецианского господства на Крите (1206–1669). В недалекое прошлое отошли мощные народные движения греческого населения и итальянских колонистов против суровой власти Светлейшей республики. Пойдя на сотрудничество с греческими архонтами и торгово-ремесленной верхушкой, расширив внутреннюю автономию, предоставив определенную самостоятельность православной церкви и временами ослабляя податной гнет, умелая и изощренная венецианская администрация укрепила свою власть над островом. Надежды на возможное возвращение Крита под власть Византии таяли у местного населения с каждым днем: слабеющая империя Палеологов не обладала ни военными, ни экономическими ресурсами. Одновременно на Востоке в полный рост поднималась грозная сила османцев. Внешнеполитическая обстановка была фактором, цементировавшим Венецианскую Романию. Равным образом, и экономические связи все в большей мере привязывали Крит к созданной итальянскими морскими республиками торговой системе, охватывавшей все Средиземноморье. В этой системе Криту принадлежала двойная роль: и важнейшего центра транзитной торговли, и поставщика зерна и иной сельскохозяйственной продукции на венецианские рынки. Греческие купцы, наряду с венецианцами, активно участвовали и в крупной, и в мелкой торговле. Пользуясь защитой и опекой Венеции, они расширяли свою деловую активность, оставаясь, однако, младшим и более слабым партнером венецианского патрициата[640].

Но в этом мире, где внутри господствующего класса начинались процессы симбиоза латинского и греческого компонентов, где оба этноса кооперировались в ремесленном производстве и торговле, где разнородные элементы культуры вступали в причудливую взаимосвязь и давали неожиданные результаты, продолжал тлеть огонь социальных конфликтов, сопротивления иностранному завоеванию, ненависти к иноверным и более обеспеченным, как в материальном, так и в правовом отношении, венецианцам. Ни в каком виде Рах Venetiana не была реализована в Венецианской Романии. Преступления и насилия, напротив, множились как в самой Венеции[641], так и в ее колониальных владениях[642]. Материалы фонда суда по торговым искам — «Судей по петициям» — Венецианского государственного архива показывают широкую палитру преступлений на коммерческой основе[643]. В решениях венецианского Сената изобилуют санкции против пиратов. Совет Десяти и Кварантия без устали занимались расследованием уголовных и политических преступлений. В венецианских владениях, включая Крит, для борьбы с преступностью создавалась система платного осведомительства, шпионажа и сыска[644].