– Все это слишком напоказ, – отвечаю я, не подумав. – Простите.

– Нет, – говорит Марк. – Продолжай.

– Они смотрят на зрителей, словно хотят доказать им, что действительно любят, но любовь, думаю, более интимное чувство… ее не нужно так откровенно демонстрировать, не нужно ничего доказывать. Им следует побольше смотреть вверх.

Марк скребет подбородок.

– Мне нравится это. Давайте попробуем. И не смотрите на этот раз на зрителей. Смотрите на звезды.

Кристал снова начинает играть, и теперь выходит куда более романтично, поверьте. Когда они заканчивают, Марк кивает.

– Хорошо! Мне нравится. Кристал, но мне хочется, чтобы они больше двигались. Как ты считаешь?

Кристал встает и показывает им несколько новых шагов, а я поворачиваюсь к Марку.

– Ты делаешь это потому, что тебе жалко меня?

Марк приподнимает бровь и секунду выглядит печальным – но он смотрит на меня не так, как другие. Ему жалко меня не потому, что я потерял Хадсона. А по какой-то другой причине.

– Я делаю это, Рэнди, потому что ты талантлив, и, наверное, уже слишком поздно для того, чтобы выпустить тебя на сцену, но я хочу использовать твой талант наилучшим образом. Это значит, что мне нужен твой взгляд на спектакль. Дело не в жалости. Я хочу, чтобы ты работал с артистами, хочу, чтобы они действительно выражали свои чувства. Что, собственно говоря, ты только что и продемонстрировал. Понятно? – Я киваю, и он улыбается, положив руку мне на плечо. – Но, разумеется, последнее слово остается за мной.

Я смеюсь:

– Ничего другого мне и не надо.

Я сижу рядом с Марком до конца репетиции и делаю несколько замечаний. Пусть я не на сцене, но мне нравится помогать работать над спектаклем таким вот образом. Может, это мое будущее. Рэнди Капплехофф: режиссер на Бродвее. Ну… режиссер/актер/танцор – Триединый Рэнди, так можно будет меня называть. Мне нравятся слеши, понимаю я. Нравится, когда что-то добавляют к твоей личности, а не перекраивают ее целиком. Одна мысль об этом заставляет меня достать веер и обмахивать разгоряченное лицо, пока я досматриваю спектакль до конца.

Когда репетиция заканчивается, я прохожу за кулисы, и Джордж обнимает меня. Я машу Эшли, которая сидит в кабинке помощника режиссера в конце зала.

– Дорогой, ты был так хорош! Какое прекрасное замечание ты сделал мне по поводу «Детей»! Номер стал гораздо лучше.

– Да? Вы не возражаете против того, чтобы я делал вам замечания?

– Вовсе нет, – подходит к нам Паз. – Раз у тебя это получается очень к месту.

Эшли подкрадывается к Паз сзади и обхватывает ее руками.

– Значит, Рэнди теперь режиссер! – восклицает она. – Я «за»!